этотъ „сидящій на конѣ всадникъ, который чуть-чуть не досталъ жердей, протянутыхъ черезъ улицу изъ одного дома въ другой, на которыхъ висѣли жидовскіе чулки, коротенькіе панталонцы и копченый гусь“; тутъ и какой-то рыжій жидъ „съ веснушками по всему лицу, дѣлающими его похожимъ на воробьиное яйцо“; тутъ, наконецъ, и этотъ великій мужъ на малыя дѣла Мардохай, съ преогромной верхней губою, съ бородой въ пятнадцать волосковъ на лѣвой сторонѣ , этотъ всемогущій Мардохай, мудрый, какъ Соломонъ, который „дѣлалъ такое, какого не дѣлалъ еще ни одинъ человѣкъ на свѣтѣ“.… Читаешь эти строчки—и, право чувствуешь запахъ, составляющій нѣкоторую національную тайну этого семитическаго племени.…
Вы опять сдѣлали оборотъ калейдоскопа—и передъ вами варшавская площадь, на которой сейчасъ будутъ казнить плѣнныхъ казаковъ. Среди толпы вы видите молодого шляхтича въ военномъ костюмѣ, „который надѣлъ на себя рѣшительно все, что у него ни было, такъ что на его квартирѣ осталась только изодранная рубашка да старые сапоги“. И слышите вы, какъ онъ объясняетъ своей коханкѣ Юзысѣ всѣ подробности казни. „А вотъ тотъ, душечка, что вы видите—держитъ въ рукахъ сѣкиру и другіе инструменты, то палачъ, и онъ будетъ казнить. И какъ начнетъ колесовать и другія дѣлать муки, то преступникъ еще будетъ живъ; а какъ отрубятъ голову, то онъ, душечка, тотчасъ и умретъ. Прежде будетъ кричать и двигаться, а какъ только отрубятъ голову, тогда ему не можно будетъ ни кричать, ни ѣсть, ни пить, оттого, что у него, душечка, уже не будетъ головы“. Вы читаете это мѣсто и смѣетесь, но вамъ уже смѣшно только на половину,—вамъ смѣшно, но смѣхъ этотъ уже не тотъ, которымъ смѣялись вы при описаніи сценъ на Жидовскомъ проспектѣ. Вамъ теперь грустно, вамъ обидно за человѣка, который настолько бездушенъ и пустъ, что вещи, отъ которыхъ сжимается сердце, онъ обращаетъ въ предметъ пустого, свѣтскаго развлеченія своей „душечки“, лишь бы какою ни есть глупою болтовнёю занять ее пустенькое воображеніе…. Здѣсь будетъ кстати остановиться на разборѣ произведеній Гоголя, чтобы сказать о сущности смѣха, какъ наружнаго выраженія того душевнаго настроенія человѣка, называемаго „комическимъ“.
