вид
обширное потомство нек-рых общих родителей, и допускает среди принадлежащих к нему особей различия, не выходящие за пределы тех, какие вообще бывают между детьми одной и той же семейной линии.
Более значительные уклонения от основного характера данного В. получают название разновидности (varietas). Вместе с тем, уже старым систематикам, Линнею и др., было хорошо известно, что очень часто представляется крайне трудным и субъективным решить вопрос, считать ли то или другое уклонение укладывающимся в рамки одного нераздельного вида и говорить только о разновидности последнего, или же придавать этому уклонению более серьезное значение и рассматривать его как самостоятельный вид. На этой почве взгляды систематиков постоянно расходились: там, где один автор все разнообразие форм сводил к немногим В., другой описывал их десятки. Возникли выражения «х ороший» В., «плохой* В. Необходимо, следовательно, было установить объективные признаки, на основании к-рых можно было бы проводить границу между В. и разновидностью. Требуемый критерий стали видеть в различиях результатов, получающихся при половом соединении, или скрещивании В. и разновидностей. Принималось, как правило, что разновидности свободно скрещиваются между собой и с основной формой и дают при этом вполне плодовитое потомство («помеси»), — В-ы, напротив того, или совсем не скрещиваются или же дают бесплодное потомство («гибриды»). «Большинство натуралистов, — говорит Ч. Дарвин, — держится того мнения, что В-ы при скрещивании наделены бесплодием специально для того, чтобы предотвратить их смешение». Вопрос осложнялся еще тем обстоятельством, что в тот до-дарвиновский период большинством натуралистов В. считался чем-то раз навсегда данным и внутренне не связанным с другими В. «Мы считаем столько В., сколько различных форм было создано в самом начале» (Линней).
Тем не менее, отсутствие во многих случаях надежных, ясных и устойчивых границ между видами сознавалось отдельными более проницательными натуралистами еще до Линнея (Рей в конце 17 в.). Однако, убеждение в относительности понятия В. принимает совершенно сложившуюся форму лишь в начале 19 в. у Ламарка, к-рый выступил с утверждением, что «виды в действительности имеют лишь относительное постоянство, зависящее от продолжительности внешних обстоятельств, в к-рых пребывали все представляющие их особи», и что «естествоиспытатели действуют по произволу и особей, наблюдаемых в различных странах и в разных условиях, принимают одни за разновидности, другие — за В.» Вместе с тем, Ламарк принимал, что «некоторые из этих особей, видоизменившись, образуют породы, переходящие в породы какого-нибудь другого соседнего В.» Взгляды Ламарка, как известно, были уже всецело эволюционными, хотя и не нашедшими широкого признания у современников. По отношению к скрещиванию Ламарк утвер 662
ждал, что неспособность В. к плодовитому половому соединению не является обязательным правилом и тем слабее выражена, чем более сходны между собой виды.
На той же точке зрения на В. и разновидность стоял, по существу, и Ч. Дарвин.
«Нб подлежит сомнению — говорит он — что до наст, времени не удалось провести ясной пограничной черты между В. и подвидами, т. е. формами, к-рые, по мнению нек-рых натуралистов, приближаются к В., но не вполне достигают этой степени, или между подвидами и разными разновидностями, или, наконец, между менее резкими разновидностями и индивидуальными различиями. Эти различия примыкают одни к другим, нечувствительно сливаясь в один непрерывный ряд, а всякий ряд производит на ум наш впечатление действительного перехода». Термин В. Дарвин считает «совершенно произвольным, придуманным ради удобства, для обозначения группы особей, близко между собой схожих, и существенно не отличающимся от термина „разновидность"... Равно и термин „разновидность", в сравнении с индивидуальными различиями, применяется произвольно и только ради удобства». И результаты скрещивания между В. и разновидностями, по Дарвину, не представляют существенных различий.
К его эпохе число экспериментальных исследований в этом направлении значительно увеличилось. Среди них заслуживают упоминания обширные опыты ботаника-садовода И. Нодена (1858), на основании к-рых он приходит к выводу, что виды, служащие систематическими единицами, нельзя считать равноценными. В пределах одного и того же рода существуют В., резко отличающиеся друг от друга, и В., слабо отграниченные. Растительные В. часто весьма изменчивы по своей внешности. Вместе с тем, существуют несомненные и притом очень стойкие В., к-рые легко скрещиваются между собой и дают потомство, сохраняющее плодовитость в течение неопределенного числа поколений. По Нодену, В-ы нужно выделять не на основании большей или меньшей степени их внешнего сходства, а по способности давать плодовитое потомство. По его определению, В. есть совокупность особей, хотя бы и различных по своей внешности, но могущих взаимно скрещиваться и давать этим путем потомство, бесконечно плодовитое. При этом черты, свойственные двум первоначальным родительским особям, сохраняются во всем ряде поколений без изменения, если только побочные скрещивания не изменят характер наследственности. Ноден различает 5 основных категорий В. по степени их обособленности (специфичности).
1) В-ы, обладающие обособленностью первой степени, т. е. не скрещивающиеся даже с ближайшими В.
(напр., груша и яблоня); 2) В., обладающие специфичностью второй степени: они хотя и скрещиваются с другими В., но дают помеси абсолютно бесплодные (напр., табак, махорка и калифорнийский табак); 3) В-ы с обособленностью третьей степени: они дают гибриды, бесплодные между собой, но плодущие при скрещивании с одним из родительских В.;, напр., табак узколистный и табак сизый дают бесплодные гибриды, к-рые, однако, образуют семена при скрещивании с табаком узколистным; 4) В-ы с обособленностью и устойчивостью еще слабее выраженными;
