1870 «Музей приклацн. искусства», заведующим к-рого Г. пребывал до конца жизни. В начале 80 — х гг он возвращается к литературе («Гуттаперчевый мальчик». 1883, и другие), в частности пишет свои известные «Воспоминания». В истории рус. реализма Г принадлежало в свое время почетное место, далеко не соответствовавшее однако ни размерам его дарования, ни пригодности его к роли вождя литературной школы. Чуткость к запросам читателя, отзывчивость на требования времени и настроения общества — таковы положительные качества Г., которые, при несомненной талантливости и мастерстве рассказчика, помогли ему на первых шагах его литературной карьеры. Г. вырос на традициях гоголевской школы и под сильнейшим воздействием Белинского и его кружка.
Первое предопределило стиль и манеру писаний Г., а второе — их тематику и социальную окраску. Исторически объективная заслуга Григоровича в том, что он один из первых направил внимание литературы на «горе сел, городов и деревень». Своей теме Григорович остался верен, до конца: менялись сюжеты, персонажи, интрига, но замысел был направлен всегда в одну и ту же сторону, а неизбежная морализуюшая тенденция попрежнему носила сентиментальногуманистический оттенок. Зенита славы Г. достиг в годы появления «Деревни» (1846, «Отечественные записки») и «Антона Горемыки» (1847, «Современник»). Этому предшествовало опубликование нескольких мелких рассказов в духе «натуральной школы». Таковы бытовые или, как выражались в старину, «физиологические» очерки «Петербургские шарманщики» или «Лотерейный билет» (сборник Н. А. Некрасова «Физиология Петербурга», 1845) и др. «Деревня» и «Антон Горемыка» являются как бы прямым выполнением «социального заказа» эпохи, искавшей выхода чувству протеста против крепостного права и классового гнета николаевского времени. Народническая литература справедливо может видеть в Г. одного из своих зачинателей. Сложившиеся под двойным воздействием Гоголя и Жорж Санд повести Г., по общему признанию наиболее чутких современников — от Белинского до Достоевского, начинали новую страницу в литературе не только по замыслу, но и с точки зрения эволюции литературных форм и жанра: Г. подготовлял дорогу тургеневским «Запискам охотника». «Деревня» писалась Г. на месте действия — в деревне, куда он специально поехал для наблюдений и собирания материалов. Белинский подчеркнул наряду с «замечательным талантом рассказчика» его «наблюдательность и знание дела». Успех повесть имела большой, но он был несравним с огромным впечатлением от «Антона Горемыки», на долгие годы сохранившего значение в качестве мощного агитромана в борьбе против крехюстного права (романа, имевшего, по выражению Достоевского, «необъятное цивилизующее значение»).
Той же центральной теме эпохи — деревне и ее обитателям, их быту и нравам — были посвящены и дальнейшие рассказы в «Современнике»: «Бобыль» (1848), «Четыре времени года» (1849), «Мать и дочь» (1851), «Смедов — 350
ская долина» (1852), «Пахарь» (1853), «Пахотник и бархатник» (1860) и романы «Рыбаки» (1853) и «Переселенцы» (1855—1856, «Отечественные записки»). На пути романиста Г. был тоже в известной мере пионером, предтечей больших мастеров русского романа, хотя ученическая зависимость его от Гоголя очевидна (< >т «Мертвых душ») особенно в третьем, городском романе «Проселочные дороги» (1852, «Отечественные записки»).
Уже современники решительно разошлись между собой в оценке творчества Г., и первое скептическое слово принадлежало критику «Москвитянина» Аполлону Григорьеву (1855), к-рый в дальнейшем пришел к полному отрицанию всякого значения литературного творчества Г. (1864, «Эпоха»). Ту же резкую позицию занял в 1861 и Чернышевский. Единства в оценке Г. нет и теперь.
Следует однако признать, что независимо от вопроса о талантливости автора сочинения Г. остаются ценным памятником эпохи для характеристики социальных процессов 40—50 — х годов, а также для уяснения психологии той группы умеренно-либеральной крупнопоместной дворянской интеллигенции, к к-рой принадлежал сам Г. Его лучшие повести и романы тщательно и детально, порой с утомительными подробностями, рисуют быт дореформенной России, ход разложения крепостного права, вырождения старой деревни и нарастания капитализма.
Художественное дарование ’ Г невелико и главное неровно. Он однообразен, мелодраматичен, часто повторяется, его психологические экскурсы довольно примитивны, в его романах и повестях слишком много фольклора и этнографии (талант мастераживописца сказывается лишь в пейзажах).
Но материал для историка и социолога Г. собрал огромный и в частности для характеристики фабричного быта 40 — х гг. Этому отведено много места в «Рыбаках», где отрицательное воздействие капитализма на деревенские устои символизировано в образе фабричного (Захара), влиянием к-рого Г. объясняет распад патриархальной крестьянской семьи. Психология писателя-помещика сказалась в данном случае со всей отчетливостью: фабрика развращает деревню, разрушая прежнюю простоту старозаветных отношений, крестьянскую «покорность и примирение со скромной долей, определенной провидением», и т. д. Так обнаруживается «крепостная подкладка прогрессивных речей» Г. и социальный смысл той идеализации «простой, бесхитростной» деревенской жизни, здравого крестьянского смысла, «добра и поэзии, переполняющих крестьянскую душу», и пр., которая в конце-концов преобладает во всех произведениях Г., оттесняя на второй план зарисовку отрицательных сторон деревни.
В борьбе «отцов» и «детей», разыгравшейся в недрах редакции «Современника», Г. разумеется всецело стал на сторону Тургенева и оставил журнал вместе со всеми «людьми 40 — х годов». Особенно велика была его нелюбовь к Чернышевскому, к-рого он вывел в памфлете «Школа гостеприимства» («Библиотека для чтения», 1855) в карикатурном виде литератора Чернушкина. — Зна-
