ре власть, правда, не надолго. После падения герм. оккупации (ноябрь 1918) стали создаваться крепкие подпольные коммунистические организации, по отношению к к-рым Ревельский комитет выполнял функции ЦК (до первого съезда компартии в конце 1920). Под его руководством организован был ряд легальных профсоюзов, которые в 1919, после создания Коминтерна, открыто стали на его платформу. Несмотря на кровавый террор, на массовые убийства революционных рабочих, на провокацию с.-д. и всяческие преследования, на 1 съезде профсоюзов Эстонии 30—31/VIII 1919, где представлено было ок. 30 тыс. пролетариев всего края, из 412 делегатов только 30 голосовало за c.-д., остальные шли за коммунистами. Съезд категорически потребовал заключения мира, заклеймил предательство с.-д., прогнал их со съезда и разоблачил дипломатического представителя Англии, провокационно подстрекавшего рабочих к вооруженному восстанию. За такие выступления съезд был разогнан, 102 делегата по приказу и списку с.-д. министра внутренних дел арестованы и немедленно высланы на фронт, где 25 из них (в т. ч. один видный меньшевик) были расстреляны, остальные под орудийным огнем отправлены в РСФСР. Арест руководящих кадров и убийство избранных на съезде членов Центр. совета затормазили легальную борьбу, но ревельский совет профсоюзов, занявший место уничтоженного Центр. совета, в начале 1920 открыто заявил, что будет и дальше вести работу в духе программы Коминтерна.
В последующие годы рабочее движение Эстонии развивалось целиком под руководством компартии Эстонии, наметившей на съезде (1920) в своих программных положениях основные линии борьбы. В 1921 создается новый центр — Совет профсоюзов пром. рабочих, в 1922 — такой же совет для с.-х. рабочих. Оба центральных совета объединились в 1923 в общий руководящий профсоюзный центр. Началась перестройка профсоюзов по производственному принципу. Успешно развивалась и внутренняя работа, в к-рую через соответствующие комиссии втягивались все пролетарские слои. На выборах в первое Государственное собрание (в 1920) профсоюзы выставили своих кандидатов и провели несмотря на всевозможные препятствия пять представителей, которые, пользуясь депутатской «неприкосновенностью», объявили себя коммунистической фракцией Гос. собрания. Революционизирование масс, удачно применяемая тактика единого фронта оказали влияние и на рабочих других партий. В образовавшейся к концу 1919 Независимой соц. партии все усиливалось влияние коммунистической партии, и на съезде ее в 1922 произошла внутренняя революция: большинство оппортунистических вождей было устранено (они организовали впоследствии новую «независимую» партию, слившуюся позднее с с.-д. партией), и была принята фактически платформа Коминтерна. Под влиянием революционно настроенных масс произошел «бунт» и в с.-д. союзе молодежи, который постановил целиком присоединиться к Коммунистическому союзу молодежи. Этот рост революционности масс, охвативший также значительные части армии и флота, заставил буржуазию принять решительные меры против надвигающейся опасности: в начале 1924 были закрыты все профсоюзные и др. легальные рабочие организации (ок. 300), а также ликвидированы все рабочие (коммунистические) фракции как в Гос. собрании, так и в городских и уездных органах самоуправления, что и ускорило революционное выступление рабочих (восстание 1 декабря 1924). Поражение восстания и последовавшая затем свирепая расправа сильно дезорганизовали рабочее движение Э. не только прямым уничтожением рабочих и системой террора, но и тем, что c.-д., воспользовавшись крупными денежными субсидиями от Амстердамского Интернационала и полной поддержкой эстонской охранки, стали вносить разложение в ряды рабочих. Не будучи в состоянии несмотря на все усилия овладеть рабочими массами, они всеми мерами — вплоть до открытого насилия — препятствуют созданию сильных революционных рабочих организаций. Правда, ни буржуазии ни соц.-фашистам не удалось уничтожить подпольную коммунистическую партию. Подавление восстания и условия частичной стабилизации капитализма привели к отрицательным явлениям в партийных рядах. Стала проводиться оппортунистическая политика, прикрываемая иногда «левой» фразой, были попытки приспособить партийную работу к условиям буржуазной легальности, были отказы мобилизовать рабочих на самостоятельные выступления, глубоко проникли провокаторы и т. д. Начиная с 1930, прорыв этот медленно ликвидируется. Вместе с тем наблюдается и новый подъем революционной энергии в массах. Катастрофическое обнищание масс в результате кризиса является сильным стимулом роста революционности не только в рядах рабочих, но и деревенской бедноты, страдающей от последствий кризиса не меньше, чем промышленный пролетариат.
Лит.: «Наши западные соседи», Военный политико-экономический справочник, 2 изд., М.—Л., 1930; Дубровский М., Балтийские страны, М., 1927; Ильинский И., Государства Западного рубежа СССР, Л., 1925; Семенов В. (Борисов С.), Эстония, М., 1930; Кийремеес, Ревельское восстание 1924 г., в сборнике «Очерки по истории вооруженных восстаний», т. II, выпуск 1, Москва, 1931.
Профессиональное движение в Э. Первые шаги к созданию профобъединений фабричных рабочих в Эстонии относятся к 1905. Революция 1905, начатая рабочими крупных пром. центров царской России, нашла в Э. живой отклик. В начале 1906 в Ревеле, Юрьеве создаются первые профессиональные организации: деревообделочных рабочих, металлистов, портных, строителей и др. Характерным для тогдашнего эстонского профдвижения являлось то, что профсоюзы были созданы и руководство осуществлялось единственной пролетарской партией — еще очень молодой ревельской большевистской организацией. Профдвижение было единое, носило ярко пролетарский и политический характер. Но существование профессиональных союзов было недолговечно. Реакция восторжествовала и взяла открытый курс на запрещение рабочих организаций. В начале 1910 губернатором были закрыты последние профессиональные и другие рабочие организации в Э. До 1917 в Э. кроме нелегального союза печатников никаких профорганизаций не существовало. После Февральской революции 1917 рабочие организации возобновили свою деятельность. И в 1917 профорганизации находились под исключительным влиянием большевиков. Ни социалисты-революционеры ни меньшевики не имели сколько-нибудь серьезного
