Пока передъ тобой не развернется
Воздушная нѣмая безконечность,
Гдѣ время прекращаетъ свой полетъ.
Тогда познаешь ты, что есть свобода 25 Въ разумной подчиненности Творцу,
Въ смиренномъ почитаніи Природы,—
Что какъ по непочатому пути
Всегда впередъ стремится наше Солнце.
Ведя съ собой и Землю и Луну 30 Къ прекрасному созвѣздью Геркулеса,
Такъ, вѣчнаго исполнено стремленья,
Съ собой насъ увлекаетъ Божество
Къ невѣдомой, но благодатной цѣли.
Живи, молись—дѣлами и словами, 35 И смерть встрѣчай какъ лучшей жизни вѣсть.
Тот же текст в современной орфографии
Пока перед тобой не развернётся
Воздушная немая бесконечность,
Где время прекращает свой полёт.
Тогда познаешь ты, что есть свобода 25 В разумной подчинённости Творцу,
В смиренном почитании Природы, —
Что как по непочатому пути
Всегда вперёд стремится наше Солнце.
Ведя с собой и Землю и Луну 30 К прекрасному созвездью Геркулеса,
Так, вечного исполнено стремленья,
С собой нас увлекает Божество
К неведомой, но благодатной цели.
Живи, молись — делами и словами, 35 И смерть встречай как лучшей жизни весть.
II. ФАНТАЗІЯ.
Какъ живыя изваянья, въ искрахъ луннаго сіянья,
Чуть трепещутъ очертанья сосенъ, елей, и березъ;
Вѣщій лѣсъ спокойно дремлетъ, яркій блескъ Луны пріемлетъ,
И роптанью вѣтра внемлетъ, весь исполненъ тайныхъ грезъ. 5 Слыша тихій стонъ мятели, шепчутъ сосны, шепчутъ ели,
Въ мягкой бархатной постели имъ отрадно почивать,
Ни о чемъ не вспоминая, ничего не проклиная,
Вѣтви стройныя склоняя, звукамъ полночи внимать.
Чьи-то вздохи, чье-то пѣнье, чье-то скорбное моленье, 10 И тоска, и упоенье,—точно искрится звѣзда,
Тот же текст в современной орфографии
II. ФАНТАЗИЯ
Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,
Чуть трепещут очертанья сосен, елей, и берёз;
Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск Луны приемлет,
И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грёз. 5 Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,
В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,
Ни о чём не вспоминая, ничего не проклиная,
Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.
Чьи-то вздохи, чьё-то пенье, чьё-то скорбное моленье, 10 И тоска, и упоенье, — точно искрится звезда,
