parantur, quas еіns regionis inсоlаe Geuas (другое, какъ намъ кажется, менѣн правильное чтеніе Ceѵas) appelant. Eае(?) sunt humilis staturae, lactis abundantes etc. Это слово впрочемъ нe пожетъ служить признакомъ для опредѣленія народности венетовъ, ибо оно, очевидно, есть ничто иное, какъ общее арійское названіе для рогатаго скота, гав(!) или го,(!) къ которому принадлежитъ и славинская уменьшительная форма гов-адо(!) и т. д.—Не изъ венетскаго ли языка заимствовано названіе тимавской рыбы laneus, которое приводитъ Марціалъ и надъ которымъ ломали себѣ голову коментаторы (ХШ, 89)?
Laneus Euganei lupus excipit ora Timacri—aequoreo dulees cum sale pastus aquae. Изъ этихъ словъ видно, что laneus(!) была рыба хищная, входившая изъ морской воды въ рѣчную. Не знаемъ, соотвѣтствуетъ ли она рыбѣ линь,(!) какъ называется у русскихъ и хорватовъ Cyprinus tinea.
По указанію Филіаси (III, 404), венеціанцы въ старину устроивали мельницы на особыхъ баркахъ, которыя могли передвигаться по каналамъ и ставиться тамъ, гдѣ теченіе было довольно сильно, чтобы приводить въ дѣйствіе мельничное колесо. Эти барки имѣли особое названіе—sandoni.(!) Не есть ли это—славянское слово сждъно,(!) наше судно,(!) въ которомъ у(!) замѣняетъ первоначальный носовой звукъ ан?(!)
Другое чисто-славянское слово мы находимъ въ названіи barenе, которымъ, по свидѣтельству того же Филіаси (II, 282), означаются болота съ соляной водою, примыкающія къ лагунѣ у окрестностей древняго Альтниума. До сихъ поръ въ нарѣчія словенцевъ бара и барина(!!) значитъ болото;(!) у чеховъ барина(!) употребляется въ томъ же смыслѣ; у сербовъ мы находимъ бара(!) въ значеніи лужа, а также (въ Хорватіи) лугъ, такъ что слово это, очевидно, коренное славянское.
Въ немногихъ названіяхъ, сохраненныхъ древними изъ края венетовъ, можно замѣтить по крайней мѣрѣ одно отличительное свойство славянской рѣчи, а именно склонность приставлять звукъ в(!) къ словамъ, начинающимся съ гласныхъ: Плиній пишетъ: (ostinm) Volane,(!) quod ante Olane(!) vocabatur; онъ же говоритъ; «portus qui Vatreni(!) dieitur п? Vatrenus(!) amnis», но тамъ же продолжаетъ «Atrianorum раludes.... nobilitі роrm oppidi Tuscorum Atriae a quo Atriaticum mare ante appellabatur, quod nune Hadriaticum».
40) Уже Шафарикъ предполагалъ славянство италійскихъ венетовъ (Слав. Древн. перев. Бодянск. I, 2, 138—140), хотя, въ сожалѣнію, не отвелъ имъ того мѣста въ древней исторіи славянъ, какого они заслуживаютъ. Большая же часть историковъ, и особенно нѣмецкіе, не давая себѣ труда вникнуть въ вопросъ, повторяютъ до сихъ поръ другъ за другомъ фразу, что «венеты были племя иллирійское». Это основываютъ на одномъ словѣ Геродота, который, называя венетовъ, замѣчаетъ, что они «изъ иллирійцевъ» (????. I, 196). Но нельзя винить Геродота въ этомъ ошибочномъ опредѣленіи, потому что онъ самъ же объясняетъ, что не имѣлъ никакихъ свѣдѣній(!!) о народахъ, обитавшихъ за ѳракійцами, что земля за Дунаемъ казалась ему «пустынною и безконечною», и что онъ успѣлъ получить свѣдѣнія объ одномъ только народѣ тамъ обитавшемъ, называвшейся сиглннами(?) о простиравшемся до венетовъ на Адріатикѣ (V. 9). Въ такомъ же мракѣ находились, для Геродота, сами иллирійцы, о которыхъ онъ упоминаетъ только мимоходомъ, не дѣлая имъ никакой характеристики, тогда какъ всякій разъ, когда рѣчь зайдетъ о народѣ ему сколько нибудь извѣстномъ, Геродотъ на немъ останавливается и старается изобразитъ его подробно. Удивительно ли, что при совершенномъ отсутствіи свѣдѣній и объ иллирійцахъ и обо всѣхъ вообще странахъ и народахъ, которые находились къ сѣверозападу отъ Греціи, онъ могъ причислить венетовъ къ иллирійцамъ, которые были ихъ сосѣдями? Но на этомъ одномъ выраженіи Геродота тѣмъ менѣе слѣдовало опираться, что никто другой изъ писателей древности его не подтверждаетъ и даже не повторяетъ.
41) Письмо папы св. Григорія I, іюля 600 г. «de Sclavorum gente conturbor, quia per Histriae aditum jam ad Italiam intrave coeperunt» (Erben, Reg. Boh. 1).
