ность, и хорошія традиціи, и присутствие ума и вкуса. Одинаково гладко удаются ему и гекзаметры и частушка, дистихи и ямбы, но ни въ чемъ не загорается подлинная поэтическая жизнь. Книга эта подобна уже вылѣпленному изъ глины Адаму, но еще не пріявшему дыханія Бога. Можетъ быть, и надежды нѣтъ для этого глинянаго слѣпка стать одушевленным. Самъ поэтъ пророчитъ себѣ иную судьбу: „слова, вы мною рождены, и строгимъ вас, пронесу путем, къ послѣдней цѣли“. Но опыты пророчества А. Скалдина слишкомъ разсудочны и похожи на вычисленія. Средневѣковой схоластикой вѣетъ отъ этой книги. Въ лицѣ А. Скалдина мистическое доктринерство Вячеслава Иванова нашло себѣ достойную жертву.
Я. Любяръ. Противоръчія. Кн. 2-я. Мы, безумные... СПБ, 1912. Ц. 60 к.
Стихи Я. Любяра обнаруживаютъ поэта бѣднаго образами, неспособнаго къ обобщеніямъ, но зато имѣющаго безспорное достоинство — всегда напряженную мысль, безкрылую, но и не расплывающуюся въ лиризмѣ. Острый взгляд на міръ, но міръ остается тѣмъ же самымъ. Надъ книгой не вздохнешь, не задумаешься, но считаться съ ней въ своихъ размышленіяхъ все таки будешь. Очень портятъ ее неумѣлая версификация и рядъ стилистическихъ оплошностей.
ность, и хорошие традиции, и присутствие ума и вкуса. Одинаково гладко удаются ему и гекзаметры и частушка, дистихи и ямбы, но ни в чём не загорается подлинная поэтическая жизнь. Книга эта подобна уже вылепленному из глины Адаму, но еще не приявшему дыхания Бога. Может быть, и надежды нет для этого глиняного слепка стать одушевленным. Сам поэт пророчит себе иную судьбу: „слова, вы мною рождены, и строгим вас, пронесу путем, к последней цели“. Но опыты пророчества А. Скалдина слишком рассудочны и похожи на вычисления. Средневековой схоластикой веет от этой книги. В лице А. Скалдина мистическое доктринерство Вячеслава Иванова нашло себе достойную жертву.
Я. Любяр. Противоръчия. Кн. 2-я. Мы, безумные... СПБ, 1912. Ц. 60 к.
Стихи Я. Любяра обнаруживают поэта бедного образами, неспособного к обобщениям, но зато имеющего бесспорное достоинство — всегда напряженную мысль, бескрылую, но и не расплывающуюся в лиризме. Острый взгляд на мир, но мир остается тем же самым. Над книгой не вздохнешь, не задумаешься, но считаться с ней в своих размышлениях все-таки будешь. Очень портят ее неумелая версификация и ряд стилистических оплошностей.
