Сбитый съ толку, священникъ смотрѣлъ на нее.
— Ну, къ дѣлу.
Она повторила:
— Я хотѣла бы имѣть еще ребенка.
Онъ улыбнулся, привыкшій къ грубымъ шуткамъ крестьянъ, не стѣснявшихся передъ нимъ, и отвѣчалъ, плутовски кивнувъ головой:
— Ну хорошо! Но вѣдь, мнѣ кажется, что это отъ васъ только и зависитъ?
Она подняла на него свои ясные глаза иі продолжала, заикаясь отъ смущенія:
— Но… но… вы понимаете, что съ тѣхъ поръ… съ исторіи… Знаете, съ этой служанкой… мой мужъ и я… живемъ совершенно отдѣльно.
Привыкшій къ неразборчивости и безцеремоннымъ обычаямъ крестьянъ, онъ былъ удивленъ этимъ объясненіемъ, потомъ ему вдругъ показалось, что онъ понялъ истинное желаніе молодой женщиньь Онъ исподлобья посмотрѣлъ на нее, полный благосклонности и сочувствія къ ея печали: — Да, я совершенно понимаю. Я понимаю, что васъ тяготитъ ваше… ваше вдовство. Вы молоды, здоровы, это естественно, совершенно естественно.
Онъ посмѣивался, увлеченный своею грубою природой сельскаго священника, и ласково похлопывалъ рукою по рукѣ Жанны:
— Это вамъ дозволяется, вполнѣ дозволяется даже заповѣдью. Вы замужемъ, не такъ ли? Вѣдь не для того же, чтобы сажать рѣпу.
Она, въ свою очередь, не понимала его намековъ, но, догадавшись, покраснѣла и со слезами на глазахъ воскликнула:
— О, что вы говорите, что вы думаете… Клянусь вамъ… клянусь вамъ…—Рыданія душили ее.
