— Конечно, сударыня, я такъ и устроилась,—отвѣчала Розалія рѣшительнымъ голосомъ.
Затѣмъ разговоръ прекратился на время.
Жанна опять невольно начала сравнивать свою жизнь съ жизнью Розаліи, но уже безъ горечи въ сердцѣ, покорная передъ жестокою несправедливостью судьбы.
— Какъ относился къ тебѣ мужъ?—спросила она.
— О, это былъ славный малый, сударыня, и не лѣнтяй; онъ умѣлъ копить деньгу. Онъ умеръ отъ грудной болѣзни.
Жанна сѣла на кровати и, охваченная потребностью знать, сказала:
— Разскажи мнѣ все, всю твою жизнь. Это меня облегчитъ сегодня.
И Розалія пододвинула стулъ и, усѣвшись, начала разсказывать о себѣ, о домѣ, о знакомыхъ, вдаваясь въ мельчайшія подробности, дорогія для жителей деревни; она описала свой дворъ, смѣялась иногда, вспоминая что-нибудь изъ добраго стараго времени, и мало-по-малу заговорила тономъ фермерши, привыкшей командовать. Подъ конецъ она заявила:
— У меня теперь все есть, слава Богу. Я ничего не боюсь,—Потомъ съ смущеніемъ прибавила тихо:—И всѣмъ этимъ я обязана вамъ; знайте также, что мнѣ не нужно жалованья. Нѣтъ, нѣтъ, и не говорите! А если вы не согласны, то я уйду.
Жанна возразила:
— Не думаешь же ты служить мнѣ даромъ?
— Да, конечно, даромъ, сударыня. Деньги! Да неужели я буду брать съ васъ деньги? Вѣдь у меня ихъ почти столько же, сколько и у васъ. Знаете ли вы, сколько у васъ остается со всѣми вашими залогами, займами и неуплачен-
