„Прежнее“ — въ данномъ случаѣ обозначало происходившее тридцать два года тому назадъ. Мысль эта мелькнула у Арсена Маретта, но у него не хватило духу ее высказать.
— Волненіе, въ какое вы пришли, мой другъ, при свиданіи со мной, меня радуетъ. Оно говоритъ въ вашу пользу, — продолжала дама. — Вижу, что вы не совсѣмъ еще меня позабыли!.. Вѣдь я не ошибаюсь?..
— Не ошибаетесь, — едва слышно пролепеталъ Арсенъ.
— Подумаешь, какое долгое недоразумѣніе существовало съ вашей стороны и какъ прискорбно вы заблуждались!.. Надѣюсь, впрочемъ, что одиночество васъ исправило?..
Арсенъ тяжело вздохнулъ.
— Очевидно, что вы теперь сознаете сами свою вину, а потому — не будемъ болѣе говорить о прошломъ. Я готова простить вамъ все, — великодушно забываю ваши прегрѣшенія и возвращаюсь на прежнее мѣсто у домашняго очага!.. Ахъ, я вполнѣ понимаю сердечное ваше волненіе, но прошу васъ, Арсенъ, старайтесь его побѣдить! Помните, что вы въ гостяхъ на вечерѣ! Кланяйтесь отъ меня Филоксену Лоррису и его супругѣ! До свиданія, мы успѣемъ еще переговорить. Теперь я должна вѣдь кое-какъ устроиться въ вашемъ логовищѣ!..
Телефоноскопическое сообщеніе оказалось прерваннымъ, и г-жа Мареттъ исчезла. Арсенъ Мареттъ лежалъ съ минутку въ креслахъ безъ голоса и почти бездыханный, словно человѣкъ, пораженный громовымъ ударомъ. Оправившись, наконецъ, онъ вздохнулъ, поднялъ голову и сказалъ съ покорностью судьбѣ:
— Принесла-же, вѣдь, ее нелегкая! Тутъ, разумѣется, ничего не подѣлаешь!.. Можетъ быть, впрочемъ, это и къ лучшему. Мой историческій трудъ закончивался немного вяло. Его заключенія выходили какъ будто блѣдными и слабоватыми. Присутствіе жены не преминетъ меня вдохновить… Она, разумѣется, станетъ меня мучить такъ, что и не приведи Господи. Справедливо говорятъ, однако, что нѣтъ худа безъ добра! Въ „Исторіи непріятностей, причиненныхъ мужчинѣ женщиной съ каменнаго вѣка и по сіе время“ важнѣе всего именно конецъ послѣдней части. Теперь я увѣренъ, что при содѣйствіи г-жи Мареттъ онъ окажется у меня блестящимъ фейерверкомъ громовъ и молній.
