ражения в сделке, что она заключена на имя хозяина; достаточно и того, чтобы из обстоятельств дела было видно, что стороной в сделке является лицо представляемое; напр. N. продает товары в складе А., в качестве его приказчика.
О непосредственном представительстве существуют два противоположных мнения. Согласно первому, настоящей стороной считается представитель, но результаты сделки ложатся только на ее хозяина[1]. Это так называемая теория представления (Repräsentationstheorie).
По другому воззрению, которое и нам кажется более правильным, стороной является сам хозяин сделки[2], причем, однако, наряду с ним действует в пределах своего полномочия и его представитель. Сделка поэтому возникает благодаря изъявлению обоюдной их воли[3]. Оба участника считаются
- ↑ Таково господствующее воззрение. Его защищает Buchka, привед. сочин.; Laband в Goldschmidts Zeitschrift, т. 10, стр. 186; Schlossmann, там же, т. 16, стр. 4. Windscheid, т. 2, § 313, прим. 4, объясняет это фикцией: „волеизъявление представителя принимается посредством юридической фикции за волеизъявление представляемого“.
- ↑ Этот взгляд защищают Savigny: Obligationenrecht, стр. 59, и Dernburg в Heidelberger kritische Zeitschrift, т. 1, стр. 19. В последнее время особенно тщательно обосновывает эту теорию Hellmann, привед. сочин. Там, где допускалось непосредственное представительство, римляне всегда исходили из этой теории, ср. места, приведенные Hellmann’ом, привед. сочин., стр. 39 и след. Особенно убедительна l. 22. D. de manum. vind. 40. 2, где об отце, дающем своему сыну полномочие на отпущение рабов на волю, сказано: „electionem filio concessit, ceterum ipse manumittit“. Далее l. 7, pr. D. de calumniatoribus. 3. 6. Paulus libro 10 ad edictum: …si quidem mandatu meo datum est, vel a procuratore meo omnium rerum, vel ab eo qui negotium meum gerere volebat et ratum habui: ego dedisse intellegor.
- ↑ Mitteis, привед. сочин., стр. 109, подчеркивает тот взгляд, что при непосредственном представительстве юридически действуют как представляемый, так и представитель, и оба вместе порождают сделку. Ср. Leonhard, привед. сочин., стр. 19; Hölder: Pandekten, § 57; Randa: Eigenthumsrecht, изд. 2, стр. 369. Этой мысли Дернбург держался еще раньше, но Mitteis во всяком случае выдвинул ее определеннее. С помощью ее решается трудный вопрос, чье знание и чья вина существенны — представителя или представляемого? Поскольку сделка обязана своим возникновением принципалу, решающим являются его сознание, ошибка, злой умысел или вина; поскольку же сделку совершил представитель, следует обратить внимание на его сознание и намерение. Между тем по теории представления все зависело бы исключительно от сознания и воли представителя, что̀ приводит к крайне несправедливым и неудобным результатам. Так, напр., если кто-нибудь знает, что вещь не принадлежит лицу, продающему ее и поручит купить ее своему приказчику, который этого не знает, то, несмотря на добросовестность уполномоченного, принципал, конечно, не может считаться добросовестным приобретателем; но по теории представления выходит обратное. Римские источники l. 12, 13. D.
