Ты во тьмѣ ужь усладу себѣ улучи,
25 Под зеленый кустъ, въ Океанъ я бросаю ключи.
А въ зеленомъ кустѣ грозна Матка сидитъ,
Маткамъ старша́я всѣмъ,
И сидитъ, и гудитъ —
Непокорную жечь! Непокорна зачѣмъ!
30 Въ лугъ за цвѣтами, цвѣтникъ есть алъ,
Бѣлый и синiй расцвѣлъ.
Матка гудитъ. Семьдесятъ семь у ней жалъ,
Для непокорныхъ пчелъ.
Будьте жь послушными, пчелы,
35 Пусть отягчится, какъ гроздъ полновѣсный,
Межь цвѣтовъ свѣтловольныхъ и кельею тѣсной,
Рой вашъ веселый.
Съ вами въ союзъ я вошелъ,
Слово я твердо сказалъ,
40 Его повторять я не стану.
За непокорище жь тотчасъ подъ кустъ, къ Океану,
Тамъ Матка старша́я сидитъ, и семьдесятъ семь у ней жалъ,
Семьдесятъ семь у ней жалъ,
Для непокорныхъ пчелъ!
Ты во тьме уж усладу себе улучи,
25 Под зелёный куст, в Океан я бросаю ключи.
А в зелёном кусте грозна Матка сидит,
Маткам старша́я всем,
И сидит, и гудит —
Непокорную жечь! Непокорна зачем!
30 В луг за цветами, цветник есть ал,
Белый и синий расцвел.
Матка гудит. Семьдесят семь у ней жал,
Для непокорных пчёл.
Будьте ж послушными, пчёлы,
35 Пусть отягчится, как грозд полновесный,
Меж цветов светловольных и кельею тесной,
Рой ваш весёлый.
С вами в союз я вошёл,
Слово я твердо сказал,
40 Его повторять я не стану.
За непокорище ж тотчас под куст, к Океану,
Там Матка старша́я сидит, и семьдесят семь у ней жал,
Семьдесят семь у ней жал,
Для непокорных пчёл!
