века Божия, чтобы он коснулся ее ослепших очей своей десницею, так как она слышала, что его честны́ми руками совершались многие чудеса и подавались исцеления больным. Святый, во внимание к ее усердным мольбам, в которых проявилась ее вера, положил на ее глаза свою десницу, призывая Имя Господа Иисуса Христа, и женщина тотчас прозрела, воскликнув при сем:
— Слава Тебе, Бог христиан!
С этого времени она обратилась ко Христу со всем домом своим.
Но слишком много пришлось бы говорить у чудесах сего угодника Божия, а между тем и сказанного достаточно, чтобы видеть его святость; посему время перейти и к другим сказаниям.
Из близлежащего города пришел, по-видимому, случайно, гуляя со слугами, к месту, где обитал преподобный, один юноша лет 18-ти, по имени Астион. Он был сын богатого вельможи и язычник. На самом деле Промысл Божий привел его к келлии преподобного. Он захотел узнать, кто живет здесь, и, войдя в келлию, увидел почтенного на вид мужа, который любезно принял его и, посадив около себя, спросил:
— Откуда ты, чадо? И кто твои родители?
Юноша отвечал:
— Отец мой — градоначальник, а мать — дочь сенатора Юлиана. Я у них один и они любуются мною, как драгоценнейшею жемчужиною.
Святый же сказал ему:
— Правильно ты выразился, чадо, что родители твои любуются тобою как драгоценнейшею жемчужиною. Да, они только смотрят, а не имеют тебя. Ведь блаженная душа твоя дороже всякого жемчуга и приятна Христу Спасителю нашему, Который, как я вижу, избрал ее себе на служение. Послушайся же меня, возлюбленное чадо! Отвергни от себя всё, что имеет этот видимый временный суетный мир, чтобы со всеми святыми получить в будущей жизни невидимые вечные блага. Ведь всё, что мы видим в мире, — это всё проходит мимо и скоро кончается, а то, что приготовил Бог любящим Его и служащим Ему, пребывает вечно, как вечен и Сам Бог. Золото и серебро, которое мы можем видеть, не есть нечто истинное, а только некоторое обольщение для людей. Я же скажу тебе, каково то
