тель душ: я удивляюсь безумию твоему, ибо ты, видя силу Божию, не познал Бога и не стыдишься отвращать меня словами твоими от Бога моего. Но я уже не один раз сказал тебе, что не принесу жертвы богам твоим, — или, лучше, бесам; однако ты снова без стыда предлагаешь мне свои нечестивые советы. Говорят собаке: — иди вон, — и, стыдясь, она уходит; но ты не знаешь стыда. Я имею Христа, Бога моего, Которому служил до сих пор и Которому приношу жертву хвалы от сердца моего; для меня осталось только одно — чтобы я весь был для Него жертвой живой.
Тогда император, придя в великую ярость, вместо того чтобы выпустить на мучеников зверей, приказал тотчас же приготовить горящую пещь и большой котел и велел растопить в нем олово, серу и смолу; потом приказал ввергнуть в тот котел кипящий и клокочущий одного Вита, сказав:
— Вот посмотрим, поможет ли ему Бог его!
Святый же Вит, осенив себя крестным знамением, вошел в самую середину котла, кипевшего, как море. И тотчас Ангел Господень, представший святому, отнял силу у огня и охладил жар и кипение котла; и стоял святый мученик как бы посреди купели, воспевая песнопения Господу и говоря:
— Ты, Боже, избавивший Израильтян посредством Моисея и Аарона от тяжкого рабства египетского, яви милость Свою и нам, славы ради Имени святаго Твоего.
Потом, посмотрев на царя, сказал:
— Благодарю тебя, Диоклетиан, и слуг твоих за то, что вы устроили для меня весьма удобную купель; надлежало бы здесь быть и мылу.
Весь же народ, смотревший на все происходившее, громогласно восклицал:
— Мы никогда не видели такого чуда! Воистину истинен и велик Бог отрока сего!
И вышел святый из котла, не имея никакого повреждения на теле своем; наоборот, тело его, чистое как снег, стало еще белее; и воспевал он, говоря:
— И҆скꙋси́лъ мѧ̀ є҆сѝ, Господи, как золото огнем, испытал меня и не ѻ҆брѣ́тесѧ во мнѣ̀ непра́вда[1].
