Царь сказал:
— Я снова рассеку твое тело ранами и посмотрю, исцелит ли тебя Христос, Которого ты исповедуешь.
Святый отвечал:
— Верую в Господа моего Иисуса Христа, что ты не победишь меня всеми своими, измышляемыми против меня, мучениями, ибо я нисколько не боюсь их, будучи укреплен словами моего Владыки, Который сказал не ᲂу҆бо́йтесѧ ѿ ᲂу҆бива́ющихъ тѣ́ло, дꙋши́ же не могꙋ́щихъ ᲂу҆би́ти»[1]. По умерщвлении Он воскресит меня снова в страшный день Праведного Суда.
Царь повелел снова мучить его огнем и ранами.
Когда святаго били и жгли огнем, то от опаляемого тела его, вместо смрада, исходило великое благоухание. Мученик терпел так доблестно, что не испустил крика, ни стона, ни вздоха, так что все дивились терпению его.
Царь сказал ему, насмехаясь:
— Где ныне твой Врач? Пусть придет сюда и исцелит тебя, ведь ты говорил, что Он может и по смерти воскресить тебя.
Святый Меркурий отвечал:
— Делай, что хочешь, ты имеешь власть над телом моим, над душею же — Бог: хотя бы ты и умертвил мое тело, однако душа пребудет нетленной во веки.
Царь повелел повесить его вниз головой, на шею же его привязать большой камень, чтобы, давимый тяжестью камня, он умер. Мученик же, укрепляемый благодатию Божиею, в продолжение многих часов претерпевал это мучение, оставаясь живым. Потом, отвязав камень, царь повелел бить его бичами, концы которых были окованы медью; и били его так жестоко, что даже земля обагрилась кровию его. Он же, твердый как адамант, мужественно терпел, говоря:
— Благодарю Тебя, Господи, что сподобил меня пострадать за Имя Твое.
Царь, видя, что мученика никак нельзя склонить к воле его, и, не имея более времени мучить его, ибо спешил идти скорее в Рим, — постановил над ним такой окончательный приговор:
— Меркурия, который вменил наших богов в ничто и презрел честно́е постановление нашей кротости, наша держава
