во святой вере. Не ужаснется ли Небо, если я отрекусь от Бога? Не скроют ли светила небесные света своего предо мною? Стерпит ли меня земля и не пожрет ли меня живым? Не обманывайте себя: Бог поругаем не бывает[1], и от уст наших Он судит нас и от словес наших оправдывает нас, и от словес осуждает[2]. Ужели вы не слышали страшной угрозы Господней: и҆́же ѿве́ржетсѧ менѐ предⸯ человѣ́ки, ѿве́ргꙋсѧ є҆го̀ и҆ а҆́зъ предⸯ ѻ҆ц҃е́мъ мои́мъ, и҆́же на небесѣ́хъ[3]? Зачем же вы советуете мне устами отречься от Бога моего? Ужели для того, чтобы продлить свою жизнь? Ужели для того, чтобы на время избавиться от смерти и выгадать несколько дней жизни? Но ведь чрез это я лишусь жизни вечной. Ужели для того, чтобы избежать телесных мучений? Но при этом я не увижу благ, уготованных праведным там, где нет болезней. Это будет явным безумием, если я буду покупать себе недолговременною жизнию вечную муку и погибель вместе с душою. Нет, я и вам советую: если вы так худо мыслите, то поучитесь благоразумию и истине и, ѿло́жше лжꙋ̀, глаго́лите пра́ваѧ[4], скажите, что гдⷭ҇ь і҆и҃съ хрⷭ҇то́съ во сла́вꙋ бг҃а ѻ҆ц҃а̀[5], ибо такие слова изречет каждый язык, когда ѡ҆ и҆́мени і҆и҃совѣ всѧ́ко колѣ́но поклони́тсѧ, небесных и҆ земны́хъ и преиспо́днихъ[6].
Сказав сие и сотворив на себе крестное знамение, святый Гордий без боязни пошел на казнь, не изменив светлости лица своего, и остановился на месте казни в таком расположении духа, как будто позади его не было палача, и как будто он пред собою видел Ангелов, которым хотел отдать в руки свою душу. Будучи усечен мечом, он стяжал блаженную жизнь: подобно Лазарю, он при радостных кликах был перенесен на место вечного упокоения, где, приемля воздаяние, он вместе с Ангелами во веки прославляет Подвигоположника — Христа, за Коего пострадал.
