имѣлъ главнѣйшею цѣлью. Конечно, въ отличномъ искусствѣ чиновниковъ сего департамента ничего не нашелъ онъ для себя новаго, да едва ли и самимъ чиновникамъ было въ чемъ усовершенствоваться подъ его руководствомъ. Посмѣивался онъ дерзновенію тѣхъ, кои предпринимали уловить его въ преступленіи, устрашить правосудіемъ: кого не спасали мрачные и непроницаемые извороты провіантскихъ постановленій? Когда не утомляли, или не усыпляли они преслѣдующее правосудіе? Когда снисходительный судія не полагалъ мѣру золота въ уплату за вѣчное забвеніе или судъ Божій? Страшный судъ—за предѣлами смерти, злато услаждаетъ жизнь настоящую: не страшитесь же, чада провіантскаго департамента, собирайте, и благо вамъ будетъ на землѣ. Сія есть таинственная цѣпь, существа провіантскія связующая, и злодѣянія ваши не истребятся во вѣки…
Порѣчье, первый старый россійскій городъ, представшій намъ на пути въ долговременномъ нашемъ отступленіи, явилъ совершенно иное къ намъ жителей расположеніе. Дотолѣ проходили мы или губерніями литовскими, въ коихъ дворянство, обольщенное мечтою возстановленія отечества, возбуждало противъ
