ленѣ гордіевъ узелъ, завязанный невѣжествомъ, несогласіемъ мнѣній насчетъ самыхъ элементарныхъ условій готовящагося великаго событія, и невидимая рука Провидѣнія привела въ исполненіе нестройный планъ, составленный людьми, не подходящими другъ къ другу, недостойными другъ друга, не понимающими другъ друга и связанными только одной мечтой, служившей отголоскомъ желанія всего общества. Они именно только мечтали о переворотѣ, боясь углубляться и разбирать собственныя мысли, и не составили яснаго и опредѣленнаго проекта. Если бы всѣ главари переворота имѣли мужество сознаться, какое громадное значеніе для его успѣха имѣли случайныя событія, имъ пришлось бы сойти съ очень высокаго пьедестала. О себѣ я должна сказать, что, угадавъ — быть можетъ раньше всѣхъ — возможность низвергнуть съ престола монарха, совершенно неспособнаго править, я много надъ этимъ думала, насколько восемнадцатилѣтняя головка вообще способна размышлять, но сознаюсь, что ни мое изученіе подобныхъ примѣровъ въ исторіи, ни мое воображеніе, ни размышленія никогда бы не дали тѣхъ результатовъ, къ которымъ привелъ арестъ Пассека.
27 іюня послѣ полудня Григорій Орловъ пришелъ сообщить мнѣ объ арестѣ капитана Пассека. Еще наканунѣ Пассекъ былъ у меня съ Бредихинымъ и, разсказавъ, съ какимъ нетерпѣніемъ гренадеры ждутъ низверженія съ престола Петра III, выразилъ мнѣніе, что стоило только повести ихъ въ Ораніенбаумъ и разбить голштинцевъ, чтобы успѣхъ былъ обезпеченъ и переворотъ былъ бы завершенъ. Онъ добавилъ, что слухи объ опасностяхъ, которымъ подвергалась императрица, волновали ихъ до такой степени, что скоро ихъ невозможно будетъ сдержать, и это броженіе среди нихъ, разоблачая нашъ планъ, подвергало насъ страшной опасности. Я поняла, что эти господа слегка трусятъ, и, желая доказать, что не боюсь раздѣлить съ ними опасность, попросила ихъ передать солдатамъ, отъ моего имени, что я только что получила извѣстіе отъ импе-
