Страница:Конрадъ Валленродъ Гражина.pdf/143

Видъ этихъ вербъ, съ прохладой мирной тѣни,
Меня какъ будто къ счастью призывалъ;
Увидя ихъ, упалъ я на колѣни,
Тянулся къ нимъ и вѣтви цѣловалъ.
О Боже мой! ― я съ чувствомъ восклицалъ —
Когда-бъ твоей угодно было волѣ,
Чтобы мы опять вернулись къ прежней долѣ —
Въ свою Литву! Воскреснуть, возъюнѣть
Могли бы мы, жить счастливо, какъ прежде.
Позволь, судьба, какъ вербамъ тѣмъ, надеждѣ,
На вѣткѣ нашей жизни, зеленѣть!

Воротимся къ прошедшему, Альдона!
Твоя стѣна и башня — не препона.
Ты знаешь: я ― владыко; я велю ―
И все падетъ, по моему приказу.
Да что приказъ? Не нужно! Самъ я сразу
Дверь расшибу, и стѣну проломлю,
Хоть будь она стократно крѣпче стали!
Я вынесу оттуда на рукахъ
Тебя, мой ангелъ. Мы умчимся далѣ ―
Какъ можно далѣ: въ нашихъ сторонахъ
Найдемъ себѣ убѣжище - въ лѣсахъ,
Въ мѣстахъ глухихъ, гдѣ тѣнь темнѣй и гуще,
Въ пустыняхъ, въ дебряхъ, въ Бѣловѣжской пущѣ,
Гдѣ чуждъ огонь и грохотъ боевой,
Не вѣютъ гдѣ кровавыя знамена,
Гдѣ страждущихъ не раздается стона:
Къ тебѣ на грудь склонюсь я головой;
Тамъ, близъ тебя, въ объятіяхъ природы,
Хочу забыть, что въ мірѣ есть народы,