буржуазным слоям. Мы тогда еще не овладели школой, в особенности — средней и высшей; там еще были во множестве остатки прежних монополистов просвещения. И естественно, что библиотека не могла ставить перед собой основной задачей перевоспитывать эту молодежь, так как передо каждым библиотекарем стояла более важная задача — помочь рабочему овладеть знанием, руководить чтением новых читательских масс.
Да и трудно было бы заняться воспитательной работой в библиотеке среди молодежи, наполнявшей в то время школу. Трудно потому, что слишком разные социальные явления представляют собой пролетарская библиотека и буржуазная молодежь. В лице библиотекаря. такого сорта читатели видели не руководителя, не старшего товарища, а машинку для выдачи книг, автомат для обспуживания читателя. Если этот читатель и шел в библиотеку, то шел туда, как в книжный склад, а не в культурное инициативное учреждение. Наконец, идя в библиотеку, он „презирал“ ее, потому что она была советским учреждением, потому что в ней сидели чуждые ему люди, была чужда ему ее обстановка, наконец, пропагандировалась чуждая ему литература. Этот читатель шел предубежденным, ища только занятной для него книжки, и не спрашивал ни у кого руководства.
Это одна сторона. А с другой, слишком часто этот читатель и не мог быть объектом внимания и воспитания библиотекаря: его воспитала семья и отчасти, в прошлом, школа. И он мог вынести оттуда только враждебное чувство по отношению к революции, он весь был уже искалечен. Если его не могла исправить советская школа, если он в ней оставался попрежнему полусознательным врагом Советской Республики, то ясно, что библиотекарь не мог и взяться за руководство такого рода читателем.
В первые годы революции эта молодежь, — учащиеся, дети бывших буржуев и их преемников, — быстро вырождалась, быстрее своих отцов; она „уставала“ от вопросов общественной жизни, она бросалась с головой в разврат, в „футуризм“ (вернее, в пародию на него, потому что воспринимала, утрируя, внешнюю форму), в эстетизм и т. д. Эта молодежь не могла стать объектом нашего воспитания, но по инерции она еще сидела в наших школах. Вот почему, когда в эти годы нам попадался отчет библиотеки, мы бессознательно рубрику „учащиеся“ ‘отделяли от рубрики „рабочие“ и даже „служащие“. И мы были в эти первые годы правы.
Но теперь времена изменились. Мы имеем школы второй ступени, в которых огромная часть учащихся — дети рабочих и крестьян, мы имеем рабочие факультеты и студенчество, вышедшее уже из рядов рабочих и крестьян, мы имеем кадры юных пионеров и комсомольцев, которые захватывают в свои руки наши советские школы и переходят в наступление, вытесняя отовсюду последышей буржуазии, оставляя им возможность плодиться только в художественных и тёатральных школах.
И естественно, что на библиотечную работу среди этих новых наших учащихся должно быть обращено достаточное внимание. Это дело не таков простое, как может показаться на первый взгляд, но не менее важное, чем руководство другими категориями читателей. Учащийся-читатель идет в