зованія, какъ кажется, слишкомъ мало послужила доселѣ критика произведеній Платона. Какъ уже сказано, она гораздо болѣе интересовалась исторіею Платонова дѣла, чѣмъ самою его сущностію, болѣе сценическимъ эффектомъ его діалоговъ, чѣмъ ихъ философскимъ смысломъ, болѣе тѣмъ впечатлѣніемъ, какое они имѣли для своего времени, нежели тѣмъ значеніемъ, какое они должны имѣть въ общей системѣ нашего Философскаго образованія. Высокое литературное достоинство произведеній Платона до того чаруетъ эту критику, что она видитъ въ нихъ драмы раждаемыя жизнію. Omnia ejus scripta, говоритъ Штальбаумъ о Платонѣ, proxime cum ipsa hominum vita ejusque rationibus cohaerent, ut et nata inde videantur et rursus eodem referantur. (Proleg. ad Theaet. 1839. стр. 6). Занимаясь этими драмами, она любитъ уноситься своею мыслію въ среду исторической дѣйствительности и старается вѣрно поставить діалоги Платона, только какъ историческіе Факты, какъ сцены исторической жизни, въ ряду другихъ Фактовъ и сценъ прошедшаго времени. Увлекаясь кажимостію драматичности діалоговъ Платона, она, какъ зритель, сочувствуетъ и одобряетъ однихъ изъ дѣйствующихъ въ нихъ лицъ, порицая и издѣваясь надъ другими. При такомъ настроеніи критики, Менонъ, напримѣръ, кажется ей "ѳессалійскимъ юнкеромъ44 (Германъ) или "ѳессалійскимъ Алкивіа-домъ44 (ПІтейнгартъ). Можно подумать, что критика рѣшила уже при этомъ всѣ вопросы о философскомъ значеніи произведеній Платона — ничуть: такія рѣшительныя сужденія критики о лицахъ въ діалогахъ Птатона часто не исключаютъ очень поверхностнаго и наивнаго сужденія ея относительно Философскаго ихъ содержанія. ФилосоФСки-критическое чтеніе Ме-нона можетъ ясно показать всю наивность прежней критики въ философскомъ отношеніи.
зования, как кажется, слишком мало послужила доселе критика произведений Платона. Как уже сказано, она гораздо более интересовалась историею Платонова дела, чем самою его сущностью, более сценическим эффектом его диалогов, чем их философским смыслом, более тем впечатлением, какое они имели для своего времени, нежели тем значением, какое они должны иметь в общей системе нашего Философского образования. Высокое литературное достоинство произведений Платона до того чарует эту критику, что она видит в них драмы раждаемые жизнью. Omnia ejus scripta, говорит Штальбаум о Платоне, proxime cum ipsa hominum vita ejusque rationibus cohaerent, ut et nata inde videantur et rursus eodem referantur. (Proleg. ad Theaet. 1839. стр. 6). Занимаясь этими драмами, она любит уноситься своею мыслью в среду исторической действительности и старается верно поставить диалоги Платона, только как исторические Факты, как сцены исторической жизни, в ряду других Фактов и сцен прошедшего времени. Увлекаясь кажимостию драматичности диалогов Платона, она, как зритель, сочувствует и одобряет одних из действующих в них лиц, порицая и издеваясь над другими. При таком настроении критики, Менон, например, кажется ей "фессалийским юнкером44 (Герман) или "фессалийским Алкивиа-дом44 (ПИтейнгарт). Можно подумать, что критика решила уже при этом все вопросы о философском значении произведений Платона — ничуть: такие решительные суждения критики о лицах в диалогах Птатона часто не исключают очень поверхностного и наивного суждения её относительно Философского их содержания. ФилосоФСки-критическое чтение Ме-нона может ясно показать всю наивность прежней критики в философском отношении.
