личность Менона (см. Штейнгартъ и Мюллеръ· стр* 91—93), сколько бы ни рисовала его какъ креатуру софистовъ, во всякомъ случаѣ отвѣтъ его Сократу до такой степени наивенъ, что не находитъ себѣ объясненія ни въ его личномъ здравомъ смыслѣ, ни въ степени учености софистовъ. Что же до совершенно тожественнаго съ нимъ по смыслу отвѣта Теэтета, то наивность его конечно вовсе не гармонируетъ съ тѣмъ отзывомъ, который сдѣланъ о немъ Ѳеодоромъ (Теэт. 144. А. Д.) Дѣйствительно оба отвѣта въ устахъ того и другаго лица суть нечто иное какъ величайшая наивность, но положенія высказанныя въ этихъ отвѣтахъ — не наивность въ устахъ Платона, не наивность въ путяхъ его мышленія, не наивность какъ воззрѣніе общаго смысла, на которомъ останавливается Платонъ на минуту, въ началѣ своего глубокаго анализа понятій: добродѣтели и знанія. Характеръ общаго смысла въ томъ и состоитъ, что онъ все понимаетъ только въ явленіяхъ, какъ онѣ даны непосредственно; онъ можетъ сравнивать и противуполагать эти явленія, находить между ними сходства и различія; но онъ не постигаетъ того внутренняго тожества явленій, которое заключается въ единствѣ ихъ логическаго понятія. Съ этого то взгляда общаго смысла и начинаетъ Платонъ своего Теэтета и Менона. Общій смыслъ, потому что онъ общій, есть одинаково смыслъ какъ Теэтета и Менона, такъ и самого Платона. Только философъ долженъ прейти этотъ смыслъ въ своемъ философскомъ мышленіи, стать выше его, не оставаться на уровнѣ явленій, но подняться до понятія ихъ. Недостаточность общаго смысла въ постиженіи явленій по единству заключающагося въ нихъ понятія Платовъ выразительно называетъ περιερχεσθαι άπε-ραντον obov (Теэт. 147. С.) — и скоро оставляетъ этотъ путь, ясно высказывая, какъ въ Менонѣ такъ и въ Теэтетѣ, что на этомъ пути нѣтъ отвѣта на предложенные вопросы. Ибо цѣль вопросовъ была не та, чтобы пересчитать добродѣтели или знанія (Теэт. 146. Е.), но та, чтобы понять относительно знанія — αυτό δ τι ποτ έστίν; (Теэт* 146. Е.) и относительно добродѣтели — τί αυτό είναι;
личность Менона (см. Штейнгарт и Мюллер· стр* 91—93), сколько бы ни рисовала его как креатуру софистов, во всяком случае ответ его Сократу до такой степени наивен, что не находит себе объяснения ни в его личном здравом смысле, ни в степени учености софистов. Что же до совершенно тожественного с ним по смыслу ответа Теэтета, то наивность его конечно вовсе не гармонирует с тем отзывом, который сделан о нём Феодором (Теэт. 144. А. Д.) Действительно оба ответа в устах того и другого лица суть нечто иное как величайшая наивность, но положения высказанные в этих ответах — не наивность в устах Платона, не наивность в путях его мышления, не наивность как воззрение общего смысла, на котором останавливается Платон на минуту, в начале своего глубокого анализа понятий: добродетели и знания. Характер общего смысла в том и состоит, что он всё понимает только в явлениях, как они даны непосредственно; он может сравнивать и противуполагать эти явления, находить между ними сходства и различия; но он не постигает того внутреннего тожества явлений, которое заключается в единстве их логического понятия. С этого то взгляда общего смысла и начинает Платон своего Теэтета и Менона. Общий смысл, потому что он общий, есть одинаково смысл как Теэтета и Менона, так и самого Платона. Только философ должен прейти этот смысл в своем философском мышлении, стать выше его, не оставаться на уровне явлений, но подняться до понятия их. Недостаточность общего смысла в постижении явлений по единству заключающегося в них понятия Платов выразительно называет περιερχεσθαι άπε-ραντον obov (Теэт. 147. С.) — и скоро оставляет этот путь, ясно высказывая, как в Меноне так и в Теэтете, что на этом пути нет ответа на предложенные вопросы. Ибо цель вопросов была не та, чтобы пересчитать добродетели или знания (Теэт. 146. Е.), но та, чтобы понять относительно знания — αυτό δ τι ποτ έστίν; (Теэт* 146. Е.) и относительно добродетели — τί αυτό είναι;
