Что касается прежде всего до понятія знанія, то это понятіе въ примѣненіи къ добродѣтели было усвоено еще мышленіемъ Сократа. Сократъ основывалъ свое этическое ученіе на томъ общемъ положеніи, что все доброе и истинно полезное въ дѣйствіяхъ человѣка зависитъ отъ разумнаго состоянія души, т.-е. отъ такого интеллектуальнаго образованія, которому доступно знаніе истины. Онъ примѣнялъ это воззрѣніе къ обсужденію отдѣльныхъ добродѣтелей — мужества, справедливости и т. д. Онъ утверждалъ, что послѣднее опредѣленіе всѣхъ этихъ понятій дано въ понятіи знанія. Ходъ мысли Сократа наилучшимъ образомъ раскрытъ Платономъ въ Хармидѣ по воиросу о благоразуміи (σωφροσύνη), въ Лахесѣ по вопросу о мужествѣ и въ Эвтифронѣ по вопросу о честности. Но единица, которою Платонъ большею частію измѣряетъ цѣльное содержаніе добродѣтели, не вполнѣ равна единицѣ Сократа. Хотя и у Платона знаніе или разумѣніе φρόνησις означаетъ иногда не просто одну изъ добродѣтелей, но вообще условіе всѣхъ прочихъ добродѣтелей, такъ что эти αλλαι άρεταί имѣютъ при себѣ опредѣленіе — καλου-μέναι (Resp. VII. р. 518. D.); тѣмъ не менѣе понятіе знанія въ этикѣ Платона имѣетъ мѣсто болѣе по своему метафизическому содержанію, какъ знаніе блага, чѣмъ только съ практической стороны, какъ знаніе годнаго и негоднаго, возможнаго и невозможнаго. Въ ученіе объ этой разумной тенденціи души, опредѣляющей добродѣтель, у Платона одинаково входитъ какъ представленіе о правильномъ мнѣніи, такъ и о высшемъ діалектическомъ знаніи. Ибо содержаніе этого разумнаго акта души, опредѣляющаго добродѣтель, при всемъ различіи субъективныхъ его формъ, всегда есть одно и тоже, т.-е. благо. Въ низшей формѣ, въ формѣ просто правильнаго мнѣнія, содержаніе его ограничивается сферою ежедневныхъ интересовъ, каковы, по мнѣнію нашего философа, интересы политика, оратора и т. д. Въ высшей же формѣ, въ формѣ діалектическаго или философскаго вѣдѣнія, содержаніе его есть благо непосредственно само въ себѣ. Въ этомъ положеніи о благѣ мы стоимъ на высотѣ этики Платона и въ центрѣ всей его спекулятивной философіи.
Что касается прежде всего до понятия знания, то это понятие в применении к добродетели было усвоено еще мышлением Сократа. Сократ основывал свое этическое учение на том общем положении, что всё доброе и истинно полезное в действиях человека зависит от разумного состояния души, т. е. от такого интеллектуального образования, которому доступно знание истины. Он применял это воззрение к обсуждению отдельных добродетелей — мужества, справедливости и т. д. Он утверждал, что последнее определение всех этих понятий дано в понятии знания. Ход мысли Сократа наилучшим образом раскрыт Платоном в Хармиде по воиросу о благоразумии (σωφροσύνη), в Лахесе по вопросу о мужестве и в Эвтифроне по вопросу о честности. Но единица, которою Платон большею частью измеряет цельное содержание добродетели, не вполне равна единице Сократа. Хотя и у Платона знание или разумение φρόνησις означает иногда не просто одну из добродетелей, но вообще условие всех прочих добродетелей, так что эти αλλαι άρεταί имеют при себе определение — καλου-μέναι (Resp. VII. р. 518. D.); тем не менее понятие знания в этике Платона имеет место более по своему метафизическому содержанию, как знание блага, чем только с практической стороны, как знание годного и негодного, возможного и невозможного. В учение об этой разумной тенденции души, определяющей добродетель, у Платона одинаково входит как представление о правильном мнении, так и о высшем диалектическом знании. Ибо содержание этого разумного акта души, определяющего добродетель, при всём различии субъективных его форм, всегда есть одно и тоже, т. е. благо. В низшей форме, в форме просто правильного мнения, содержание его ограничивается сферою ежедневных интересов, каковы, по мнению нашего философа, интересы политика, оратора и т. д. В высшей же форме, в форме диалектического или философского ведения, содержание его есть благо непосредственно само в себе. В этом положении о благе мы стоим на высоте этики Платона и в центре всей его спекулятивной философии.
