примѣнить къ Федосѣеву крайнюю мѣру, т.-е. ссылку въ Суздаль, вслѣдствіе того, что онъ „жилъ въ пещерѣ и своей лицемѣрной праведностью привлекалъ къ себѣ массы простого народа“[1].
Изъ этого мы въ правѣ заключить, что въ лицѣ Федосѣева мы видимъ даже не „еретика“, не „пропагандиста“, не „сектанта“, а просто мистика, религіозно настроеннаго человѣка, который, по примѣру святыхъ прежняго времени, предпочиталъ жить въ пещерѣ и такимъ путемъ спасать свою душу. Будь Федосѣевъ сектантомъ или еретикомъ, и особенно „зловреднымъ“ и „нераскаяннымъ“, отчетъ, разумѣется, не преминулъ бы подчеркнуть это обстоятельство, поставить его на видъ.
Такимъ образомъ, всѣ „преступленія“ Федосѣева предъ церковью и государствомъ состоятъ лишь въ томъ, что онъ во 1-хъ, жилъ въ пещерѣ и, во 2-хъ, привлекалъ къ себѣ массы народа своей лицемѣрной праведностью. Нужно ли говорить о томъ, что оба эти „преступленія“ ровно ничего преступнаго въ себѣ не заключаютъ и ни подъ одну изъ статей дѣйствующихъ у насъ уголовныхъ законовъ подведены быть не могутъ? Какъ глубоко ни вкоренилась у насъ въ Россіи система опеки и строгой регламентаціи особенно по отношенію нашего крестьянства, захвативъ область не только общественной, но и частной жизни, тѣмъ не менѣе, однако, и у насъ
- ↑ Примѣчаніе цензора іеромонаха Александра. Если самарское епархіальное начальство дало такую аттестацію Федосѣева, то, очевидно, оно имѣло какія-либо серьезныя основанія для таковой аттестаціи.
