прямо к делу: выпил за един дух «чару зелена вина в полтора ведра» да и пошел «на конюшню бело-дубову ко своему доброму коню…» А конь-то у Ивана, гостиного сына, не как у других богатырей: он — «бурочко, косматочко, трое-леточко». Вошел богатырь в конюшню, припал к бурочке («падал ему в правое копытечко»), — припал, а сам слезами заливается, плачет, по словам былины, что река течет, — плачет, причитает: «Гой еси ты, мой добрый конь, бурочко, косматочко, троелеточко! Про то ты ведь не знаешь, не ведаешь, а пробил я, Иван, буйну голову свою с тобою, добрым конем; бился с князем о велик заклад, а не о сте рублях, не о тысяче, бился с ним о сте тысячей; захвастался на триста жеребенцов, а на три жеребца похваленые: сив жеребец да кологрив жеребец и третий жеребец полонен воронко, бегати-скакати на добрых на конях, из Киева скакати до Чернигова, промежу обедни, заутрени, ускоки давать кониные, что выметывать раздолья широкия!» Народ-сказатель наделяет богатырских коней не только силой-мочью, но и способностью «провещать голосом человеческим». Это встречается и в былинах, и в сказках, и в песнях. Так и здесь было. «Провещится» Ивану «добрый конь бурочко-косматочко-троелеточко человеческим русским языком», — продолжает безвестный сказатель, затонувший в волнах моря народного. Следом — и самая речь коня: «Гой еси, хозяин ласковый мой!» — говорит он сыну гостиному: «Ни о чем ты, Иван, не печалуйся: сива жеребца того не боюсь, кологрива жеребца того не блюдусь, в задор войду — у воронка уйду! Только меня води по три зари, медвяною сытою пои и сорочинским пшеном корми. И пройдут те дни срочные и те часы урочные, придет от князя грозен посол по тебя — Ивана гостинаго, чтобы бегати, скакати на добрых на конях, — не седлай ты меня, Иван, добра коня, только берися за шелков поводок, поведешь по двору княжецкому, вздень на себя шубу соболиную, да котора шуба в три тысячи, пуговки в пять тысячей, поведешь по двору княжецкому, а стану-де я, бурко, передом ходить, копытами за шубу посапывати и по черному соболю выхватывати, на все стороны побрасывати, — князи, бояра подивуются и ты будешь жив — шубу наживешь, а не будешь жив — будто нашивал!..» Выслушал богатырь речи своего коня доброго, выслушав — не преминул исполнить все «по сказанному, как по писанному». Был ему зов на княжий двор. Привел Иван своего бурку за шелков поводок; начал-принялся Иванов
ко- 
