сужденіе въ слѣдующихъ словахъ: „австралійцы представляютъ такія-же странныя видоизмѣненія, какъ и ихъ почва.“ Стюарта и Лейхгардта приводили въ изумленіе своеобразныя и неожиданныя различія. Описанія позднѣйшихъ наблюдателей, изучавшихъ австралійцевъ въ независимомъ состояніи и подъ вліяніемъ европейцевъ, также значительно расходятся между собой. Напомнимъ здѣсь только мнѣніе Вильгельми въ его изслѣдованіи племенъ порта Линкольнъ и выраженіе Ирля: „въ окружности 500 миль около порта Эссингтона можно было бы описать такое же Мужчина из Новаго Южнаго Уэльса. (По фотографіи)Мужчина из Новаго Южнаго Уэльса. (По фотографіи) количество племенъ, цвѣтъ которыхъ измѣняется отъ густого чернаго до красно-желтаго цвѣта полинезійцевъ.“ Поэтому допущеніе значительнаго внутренняго различія австралійскихъ племенъ вполнѣ основательно. Несомнѣнно, болѣе темныя и болѣе свѣтлыя, шерстистыя и прямоволосыя племена перемѣшаны между собою. Но въ чемъ заключается причина этихъ различій? Должны-ли мы искать здѣсь, вмѣстѣ съ П. Топинаромъ, негрообразныхъ, полинезійскихъ, нѣкоторыхъ малайскихъ и многочисленныхъ элементовъ азіатскаго происхожденія?
Къ туземцамъ Австраліи принадлежатъ въ географическомъ смыслѣ разсѣянные и бродячіе обитатели мелкихъ острововъ, окружающихъ материкъ. Такъ, жители острова Мельвиль — настоящіе австралійцы, съ тѣми-же этнографическими признаками, въ видѣ плохихъ копій и палицъ, жалкихъ хижинъ и челноковъ изъ коры. Здѣсь можно упомянуть и острова Принца Уэльскаго въ Торрессовомъ проливѣ, такъ какъ ихъ обитатели, коурареги, составляютъ крайній постъ жителей Новой Голландіи на сѣверѣ и находятся въ непосредственномъ соприкосненіи съ папуасами Торрессова пролива. При склонности папуасовъ къ странствованіямъ, они нерѣдко пріѣзжаютъ на эти острова изъ Новой Гвинеи, и эти послѣдніе имѣютъ съ ними очевидную этнографическую связь. Новая Гвинея, со своимъ папуасскимъ типомъ, всегда служила бли-
