значеніе для внутренней цѣнности общей культуры и, прежде всего, для ея способности къ развитію. То и другое пріобрѣтается не одинаковыми средствами, не съ одинаковой легкостью и не въ одно и то-же время. Матеріальное достояніе культуры лежитъ въ основѣ духовнаго. Духовныя созданія являются, какъ роскошь, послѣ удовлетворенія тѣлесныхъ потребностей. Каждый вопросъ о происхожденіи культуры превращается, поэтому, въ другой вопросъ: что благопріятствуетъ развитію матеріальныхъ основъ культуры? Здѣсь надо отмѣтить на первомъ мѣстѣ, что такъ какъ въ пользованіи средствами природы для цѣлей человѣка дается путь къ этому развитію, наиболѣе высокую цѣну имѣетъ не матеріальное богатство природы, а богатство ея силами или, лучше сказать, стимулами, имѣющими высшую цѣнность. Тѣ дары природы всего дороже для человѣка, которые возбуждаютъ къ продолжительной дѣятельности заключающіеся въ немъ источники силы. Это можетъ сдѣлать всего менѣе то богатство или тѣ, такъ называемые, дары природы, которые освобождаютъ его отъ извѣстнаго труда, необходимаго при другихъ обстоятельствахъ, каково, напримѣръ, тепло подъ тропиками, благодаря которому строеніе жилища и изготовленіе одежды значительно облегчаются въ сравненіи съ умѣреннымъ поясомъ. А если мы сравнимъ то, что можетъ дать природа, съ тѣмъ, что̀ присуще человѣческому духу въ видѣ возможности, то различіе оказывается громаднымъ и заключается преимущественно въ слѣдующемъ: дары природы сами по себѣ, по роду и количеству, неизмѣнны, но полученіе необходимаго колеблется изъ года въ годъ и не поддается учету. Они связаны съ извѣстными внѣшними условіями, зависятъ отъ извѣстныхъ поясовъ, опредѣленныхъ высотъ и различныхъ видовъ почвы. Власти человѣка поэтому съ самаго начала указываются узкіе предѣлы, которые развитіемъ силы его ума и воли могутъ быть расширены, но не могутъ быть уничтожены. Силы человѣка, напротивъ, принадлежатъ только ему; онъ можетъ не только свободно примѣнять ихъ, но и разнообразить, и усиливать, причемъ для нихъ нельзя установить границъ, по крайней мѣрѣ, въ настоящее время. Ничто не показываетъ разительнѣе зависимости пользованія природой отъ воли человѣка, чѣмъ одинаковое состояніе дикихъ народовъ во всѣхъ частяхъ земли, во всѣхъ климатахъ и на всѣхъ уровняхъ высоты.
Не случайно слово „культура“ (воздѣлываніе) имѣетъ одинаковый смыслъ съ земледѣліемъ. Здѣсь лежитъ его этимологическій корень, а также и корень того, что мы въ болѣе обширномъ смыслѣ называемъ культурой. Приложеніе извѣстной суммы силъ къ клочку земли есть наилучшее, наиболѣе обѣщающее начало той независимости отъ природы, которая въ побѣдѣ духа надъ нею видитъ свою цѣль. Цѣпь развитія всего легче примыкаетъ здѣсь къ одному звену за другимъ: въ ежегодно повторяющейся работѣ на одной и той же почвѣ сосредоточивается творчество и закрѣпляется преданіе; такимъ образомъ, здѣсь возникаютъ основныя условія культуры.
Естественныя условія, отъ которыхъ зависитъ накопленіе богатства, благодаря плодородію почвы и приложенному къ ней труду, имѣютъ, такимъ образомъ, несомнѣнно величайшее значеніе для развитія культуры, но нельзя допустить вмѣстѣ съ Боклемъ, что исторія не показываетъ ни одного примѣра страны, которая цивилизовалась-бы собственными усиліями, если она не обладаетъ какимъ либо изъ вышеупомянутыхъ условій въ весьма благопріятной формѣ. Для перваго существованія человѣка теплыя, влажныя, надѣленныя плодородіемъ страны были безспорно наиболѣе удобными, и первобытнаго человѣка всего легче вообразить себѣ въ видѣ обитателя тропиковъ. Но если, съ другой стороны, культуру можно представить только какъ развитіе силъ человѣка въ природѣ и черезъ посредство природы, то она могла явиться, лишь благодаря необходимости, перемѣстившей человѣка въ менѣе благопріятныя условія, гдѣ онъ долженъ былъ
