тора в Думу, встретился со Штюрмером, в надежде, что, может быть, он переменит свое решение. Но он мне тогда сказал: «Ну, что сказано — сказано. Я ничего не переменю».
Председатель. —- Значит, это первый ваш разговор со Штюрмером о Польше? Вы ему говорите о том, чего добивались все время, и что вам отвечает председатель совета министров?
Гр. Велепольский. — Он всегда очень лестно о поляках говорил, но по существу вопроса как-то очень уклонялся в сторону.
Председатель. — Поверхностно?
Гр. Велепольский. — Очень поверхностно по существу вопроса, и только потом, впоследствии я имел уже более…
Председатель. — Потом к этому вы и перейдете. Теперь, когда вы пришли на другой день или через день, кажется, вы сказали 4-го, и он прочел набросок своей речи для произнесения в Государственной Думе, а вы заявили, что она вас не удовлетворяет, то что же он сказал. «Вот, нужно помочь России. Вот поляки, которые держат себя совершенно лойяльно, они, выслушав заявление, говорят: «Господин председатель, это нас совсем не удовлетворяет». Что же он?
Гр. Велепольский. — Заявил совершенно определенно, что иначе не скажет.
Председатель. —- Ссылался на верховную власть, которая ему мешает?
Гр. Велепольский. — Ни на что не ссылался. Сказал, что, по его мнению, совершенно достаточно.
Председатель. — Так что это сухой прием был?
Гр. Велепольский. — Нет, может быть, и любезный, по существу дела сухой ответ был.
Председатель. — Это совсем другое дело. Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ.
Гр. Велепольский. — Потом я уезжал за границу. Я был в Париже, Лондоне, Риме, вместе с русской делегацией, которая ездила за границу. Так что я, кажется, вернулся только в конце июня 1916 года, и здесь был факт, единственный, может быть, характерный факт. Я 27 июня 1916 года, по возвращении из-за границы, поехал в ставку. Кажется, 27 июня 1916 года я был в ставке, и там встретился со Штюрмером, и здесь была в первый раз, так сказать, прямая борьба с председателем совета министров, то-есть та ответная записка на записку от 26 апреля, которую я завез тогда в ставку. 26 апреля 1916 года, как вам известно, на фронте записка была разослана даже в некоторые войсковые части, и в ней указывалось на какую-то нелойяльность поляков к России. И на ту записку мы дали свою, под заглавием: «Ответная записка на записку от 26-го апреля». Эта записка была подписана, если я помню, всеми поляками — членами законодательных палат. Я сам послал от себя и завез министрам, и в пер-
