движеніе впередъ могло быть нашимъ единственнымъ спасеніемъ, — нашъ проводникъ въ смущеніи остановился, и тутъ, казалось, долженъ былъ наступить конецъ нашей полной приключеній жизни, какъ вдругъ солдаты перваго корпуса, занимавшіеся грабежомъ, распознали Императора, посреди вихря пламени, подоспѣли на помощь и вывели его къ дымящимся развалинамъ одного квартала, который еще съ утра обратился въ пепелъ.
Тамъ мы встрѣтили принца Экмюля. Этотъ маршалъ, израненный при Бородинѣ, велѣлъ нести себя черезъ огонь, чтобы спасти Наполеона или погибнуть вмѣстѣ съ нимъ. Онъ восторженно бросился въ объятія Императора, который встрѣтилъ его довольно привѣтливо, но съ хладнокровіемъ, не покидавшимъ его въ минуту опасности.
Чтобы окончательно избавиться отъ всѣхъ этихъ ужасовъ, пришлось миновать еще послѣднюю опасность — пройти мимо длиннаго обоза съ порохомъ, продвигавшагося среди огня и, наконецъ, только къ ночи удалось добраться до Петровскаго дворца.
На другой день, утромъ 17 сентября, Наполеонъ первымъ дѣломъ обратилъ свои взоры на Москву, надѣясь, что пожаръ затихъ. Но пожаръ бушевалъ по-прежнему: весь городъ казался громаднымъ огненнымъ столбомъ, вздымавшимся къ небу и окрашивавшимъ его
движение вперед могло быть нашим единственным спасением, — наш проводник в смущении остановился, и тут, казалось, должен был наступить конец нашей полной приключений жизни, как вдруг солдаты первого корпуса, занимавшиеся грабежом, распознали императора, посреди вихря пламени, подоспели на помощь и вывели его к дымящимся развалинам одного квартала, который еще с утра обратился в пепел.
Там мы встретили принца Экмюля. Этот маршал, израненный при Бородине, велел нести себя через огонь, чтобы спасти Наполеона или погибнуть вместе с ним. Он восторженно бросился в объятия императора, который встретил его довольно приветливо, но с хладнокровием, не покидавшим его в минуту опасности.
Чтобы окончательно избавиться от всех этих ужасов, пришлось миновать еще последнюю опасность — пройти мимо длинного обоза с порохом, продвигавшегося среди огня и, наконец, только к ночи удалось добраться до Петровского дворца.
На другой день, утром 17 сентября, Наполеон первым делом обратил свои взоры на Москву, надеясь, что пожар затих. Но пожар бушевал по-прежнему: весь город казался громадным огненным столбом, вздымавшимся к небу и окрашивавшим его
