Эта страница была вычитана
— 142 —
что я не знаю деревни. Но во всемъ, что̀ я до сихъ поръ видѣлъ, такъ много трогательнаго, и глубокаго, и прекраснаго… Ну да, вы, конечно, возразите, что я молодъ, что я увлекаюсь… Я и съ этимъ готовъ согласиться, но, жестковыйный практикъ, поглядите на народную жизнь съ философской точки зрѣнія…
Землемѣръ презрительно пожалъ однимъ плечомъ, усмѣхнулся криво и язвительно, но продолжалъ молчать.
— Посмотрите, дорогой Егоръ Иванычъ, какая страшная историческая древность во всемъ укладѣ деревенской жизни. Соха, борона, изба и телѣга — кто ихъ выдумалъ? Никто. Весь народъ скопомъ. Двѣ тысячи лѣтъ тому назадъ эти предметы были точка въ точку въ такомъ же видѣ, какъ и теперь. Совсѣмъ такъ же люди тогда и сѣяли, и пахали, и строились. Двѣ тысячи лѣтъ тому назадъ!.. Но когда же, въ какія чертовски отдаленныя времена сложился этотъ циклопическій обиходъ? Мы объ этомъ не смѣемъ даже думать, милый Егоръ Иванычъ. Здѣсь мы съ вами проваливаемся въ бездонную пропасть вѣковъ. Мы ровно ничего не знаемъ. Какъ и когда додумался народъ до своей первобытной телѣги? Сколько сотенъ, можетъ-быть, тысячъ лѣтъ ушло на эту творческую работу? Чортъ его знаетъ! — вдругъ крикнулъ во весь голосъ студентъ и торопливо передвинулъ фуражку съ затылка на самые глаза. — Я не знаю, и никто ничего не знаетъ… И такъ — все, чего только ни коснись: одежда, утварь, лапти, лопата, прялка, рѣшето!.. Вѣдь поколѣнія за поколѣніями, милліоны людей послѣдовательно ломали голову надъ ихъ изобрѣтеніемъ. У народа своя медицина, своя поэзія, своя житейская мудрость, свой великолѣпный языкъ, и при этомъ, — замѣтьте, — ни одного имени, ни одного автора! И хотя все это жалко и скудно въ сравненіи съ броненосцами и