же секунду на меня со всѣхъ сторонъ бросились сторожа. Внѣ себя отъ бѣшенства я ударилъ кого-то по щекѣ. Меня повалили, связали…
«— Это явленіе называется raptus, — неожиданный, бурный порывъ! — услышалъ я сзади себя размѣренный голосъ главнаго врача въ то время, когда сторожа выносили меня на рукахъ изъ пріемной.
«Прошу васъ, господинъ докторъ, провѣрьте все, написанное мною, и если оно окажется правдой, то отсюда только одинъ выводъ — что я сдѣлался жертвой медицинской ошибки. И я васъ прошу, умоляю освободить меня какъ можно скорѣе. Жизнь здѣсь невыносима. Служители, подкупленные смотрителемъ (который, какъ вамъ извѣстно — прусскій шпіонъ), ежедневно подсыпаютъ въ пищу больнымъ огромное количество стрихнину и синильной кислоты. Третьяго-дня эти изверги простерли свою жестокость до того, что пытали меня раскаленнымъ желѣзомъ, прикладывая его къ моему животу и къ груди.
«Также и о крысахъ. Эти животныя, повидимому, одарены…»
— Что̀ же это такое, докторъ! Мистификація? Бредъ безумнаго? — спросилъ я, возвращая Бутынскому рукопись. — Провѣрилъ ли кто-нибудь факты, о которыхъ пишетъ этотъ человѣкъ?
На лицѣ Бутынскаго мелькнула горькая усмѣшка.
— Увы! Здѣсь дѣйствительно произошла такъ называемая медицинская ошибка, — сказалъ онъ, пряча листки въ столъ. — Я отыскалъ этого купца — его фамилія Свириденко — и онъ въ точности подтвердилъ все, что вы сейчасъ прочитали. Онъ сказалъ даже больше: высадившись не станціи, они вмѣстѣ съ художникомъ выпили такъ много чаю съ ромомъ, что рѣшили продолжать шутку