Дивишься, что не дамъ тебѣ стиховъ моихъ?
Боюсь, чтобы ты мнѣ не подарилъ своихъ.
Когда себя хранилъ отъ яду Митридатъ,
Но вся дни принималъ въ своей онъ пищѣ ядъ;
Ты Цинна у себя всегда не доѣдаешь
И тѣмъ предостеречь себя отъ гладу чаешь.
Въ тополевой тѣни гуляя, муравей
Въ прилипчивой смолѣ увязъ ногой своей.
Хотя онъ у людей былъ въ жизнь свою презрѣнный:
По смерти въ янтарѣ у нихъ сталъ драгоцѣнный.
Зачѣмъ я на женѣ богатой не женюсь?
Я вытти за жену богатую боюсь.
Всегда мужъ долженъ быть женѣ своей главою,
То будутъ завсегда равны между собою.
О, имя купно съ розами рожденно!
Тобой зовется лѣта часть прекрасна,
Ты сладко, какъ цвѣты и медъ Иблейскій,
И какъ блаженный нектаръ на Олимпѣ.
Тобою бы желалъ назваться отрокъ
Зевесовь виночерпецъ.
На бѣлыхъ волосахь у Аппія зима
И лѣто на глазахь, горящихъ отъ вина;
Какь пьетъ, то по носу фіалки расцвѣтаютъ
И точно тѣмъ весны средину представляютъ;
Какъ въ осень щеки, всѣ брусники полны зрѣлой.
Не всякъ-ли видитъ годъ изображенъ тутъ цѣлый?
Я долго размышлялъ и долго былъ въ сомнѣньѣ,
Что есть-ли на землю отъ высоты смотрѣнъе,
Иль по слѣпотѣ безъ ряду все течетъ,
И промыслу съ небесъ во всей вселенной нѣтъ.
Однако, посмотрѣвъ свѣтилъ небесныхъ стройность,
Земли, морей и рѣкъ доброту и пристойность,
Премѣну дней, ночей, явленія луны,
Призналъ, что Божеской мы силой созданы.
