его въ свою золотую табакерку, а табакерку велѣлъ положить въ свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутомъ и рыбьей костью. Аглицкихъ же мастеровъ государь съ честью отпустилъ и сказалъ имъ: вы есть первые мастера на всемъ свѣтѣ, и мои люди супротивъ васъ сдѣлать ничего не могутъ.
Тѣ остались этимъ очень довольны, а Платовъ ничего противъ словъ государя произнести не могъ. Только взялъ мелкоскопъ, да, ничего не говоря, себѣ въ карманъ спустилъ, потому что онъ сюда же, говоритъ, принадлежитъ, а денегъ вы и безъ того у насъ много взяли.
Государь этого не зналъ до самаго пріѣзда въ Россію, а уѣхали они скоро, потому что у государя отъ военныхъ дѣлъ сдѣлалась меланхолія, и онъ захотѣлъ духовную исповѣдь имѣть въ Таганрогѣ у попа Ѳедота[1]. Дорогой у нихъ съ Платовымъ очень мало пріятнаго разговора было, потому они совсѣмъ разныхъ мыслей сдѣлались: государь такъ соображалъ, что англичанамъ нѣтъ равныхъ въ искусствѣ, а Платовъ доводилъ, что и наши на что взглянутъ — все могутъ сдѣлать, но только имъ полезнаго ученья нѣтъ. И представлялъ государю, что у аглицкихъ мастеровъ совсѣмъ на все другія правила жизни, науки и продовольствія, и каждый человѣкъ у нихъ себѣ всѣ абсолютныя обстоятельства передъ собою имѣетъ, и черезъ то въ немъ совсѣмъ другой смыслъ.
Государь этого не хотѣлъ долго слушать, а Платовъ на каждой станціи выйдетъ и съ досады квасной стаканъ водки выпьетъ, соленымъ бараночкомъ закуситъ, закуритъ свою корешковую трубку, въ которую сразу цѣлый фунтъ Жукова табаку входило, а потомъ сядетъ и сидитъ рядомъ съ царемъ въ каретѣ молча. Государь въ одну сторону глядитъ, а Платовъ въ другое окно чубукъ высунетъ и дымитъ на вѣтеръ. Такъ они и доѣхали до Петербурга, а къ попу Ѳедоту государь Платова уже совсѣмъ не взялъ.
— Ты, говоритъ, къ духовной бесѣдѣ невоздерженъ и
- ↑ «Попъ Ѳедотъ» не съ вѣтра взятъ: императоръ Александръ Павловичъ передъ своею кончиною въ Таганрогѣ исповѣдывался у священника Алексѣя Ѳедотова-Чеховскаго, который послѣ того именовался «духовникомъ его величества» и любилъ ставить всѣмъ на видъ это совершенно случайное обстоятельство. Вотъ этотъ-то Ѳедотовъ-Чеховской, очевидно, и есть легендарный «попъ Ѳедотъ».
его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутом и рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: вы есть первые мастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут.
Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государя произнести не мог. Только взял мелкоскоп, да, ничего не говоря, себе в карман спустил, потому что он сюда же, говорит, принадлежит, а денег вы и без того у нас много взяли.
Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у государя от военных дел сделалась меланхолия, и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота[1]. Дорогой у них с Платовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разных мыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных в искусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут — все могут сделать, но только им полезного ученья нет. И представлял государю, что у аглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.
Государь этого не хотел долго слушать, а Платов на каждой станции выйдет и с досады квасной стакан водки выпьет, соленым бараночком закусит, закурит свою корешковую трубку, в которую сразу целый фунт Жукова табаку входило, а потом сядет и сидит рядом с царем в карете молча. Государь в одну сторону глядит, а Платов в другое окно чубук высунет и дымит на ветер. Так они и доехали до Петербурга, а к попу Федоту государь Платова уже совсем не взял.
— Ты, говорит, к духовной беседе невоздержен и
- ↑ «Поп Федот» не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедывался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство. Вот этот-то Федотов-Чеховской, очевидно, и есть легендарный «поп Федот».
