Послы закричали:
— Что же вы, такіе-сякіе, сволочи, дѣлаете, да еще этакою спиралью ошибать смѣете! Или въ васъ послѣ этого Бога нѣтъ!
А тѣ отвѣчаютъ:
— Мы сейчасъ, послѣдній гвоздичекъ заколачиваемъ и, какъ забьемъ, тогда нашу работу вынесемъ.
А послы говорятъ:
— Онъ насъ до того часу живьемъ съѣстъ и на поминъ души не оставитъ.
Но мастера отвѣчаютъ:
— Не успѣетъ онъ васъ поглотить, потому вотъ пока вы тутъ говорили, у насъ уже и этотъ послѣдній гвоздь заколоченъ. Бѣгите и скажите, что сейчасъ несемъ.
Свистовые побѣжали, но не съ увѣркою, — думали, что мастера ихъ обманутъ; а потому бѣжатъ-бѣжатъ, да оглянутся; но мастера за ними шли и такъ очень скоро поспѣшали, что даже невполнѣ какъ слѣдуетъ для явленія важному лицу одѣлись, а на ходу крючки въ кафтанахъ застегиваютъ. У двухъ у нихъ въ рукахъ ничего не содержалось, а у третьяго, у лѣвши, въ зеленомъ чехлѣ царская шкатулка съ аглицкой стальной блохой.
Свистовые подбѣжали къ Платову и говорятъ:
— Вотъ они сами здѣсь!
Платовъ сейчасъ къ мастерамъ:
— Готово ли?
— Все, отвѣчаютъ, готово.
— Подавай сюда.
Подали.
А экипажъ уже запряженъ и ямщикъ, и форейторъ на мѣстѣ. Казаки сейчасъ же рядомъ съ ямщикомъ усѣлись и нагайки надъ нимъ подняли, и такъ замахнувши и держатъ.
Платовъ сорвалъ зеленый чехолъ, открылъ шкатулку, вынулъ изъ ваты золотую табакерку, а изъ табакерки брильянтовый орѣхъ, — видитъ: аглицкая блоха лежитъ тамъ какая была, а кромѣ ея ничего больше нѣтъ.
Платовъ говоритъ:
— Это что же такое? А гдѣ же ваша работа, которою вы хотѣли государя утѣшить.
Послы закричали:
— Что же вы, такие-сякие, сволочи, делаете, да еще этакою спиралью ошибать смеете! Или в вас после этого Бога нет!
А те отвечают:
— Мы сейчас, последний гвоздичек заколачиваем и, как забьем, тогда нашу работу вынесем.
А послы говорят:
— Он нас до того часу живьем съест и на помин души не оставит.
Но мастера отвечают:
— Не успеет он вас поглотить, потому вот пока вы тут говорили, у нас уже и этот последний гвоздь заколочен. Бегите и скажите, что сейчас несем.
Свистовые побежали, но не с уверкою, — думали, что мастера их обманут; а потому бежат-бежат, да оглянутся; но мастера за ними шли и так очень скоро поспешали, что даже не вполне как следует для явления важному лицу оделись, а на ходу крючки в кафтанах застегивают. У двух у них в руках ничего не содержалось, а у третьего, у левши, в зеленом чехле царская шкатулка с аглицкой стальной блохой.
Свистовые подбежали к Платову и говорят:
— Вот они сами здесь!
Платов сейчас к мастерам:
— Готово ли?
— Все, — отвечают, — готово.
— Подавай сюда.
Подали.
А экипаж уже запряжен и ямщик, и форейтор на месте. Казаки сейчас же рядом с ямщиком уселись и нагайки над ним подняли, и так замахнувши и держат.
Платов сорвал зеленый чехол, открыл шкатулку, вынул из ваты золотую табакерку, а из табакерки брильянтовый орех, — видит: аглицкая блоха лежит там какая была, а кроме ее ничего больше нет.
Платов говорит:
— Это что же такое? А где же ваша работа, которою вы хотели государя утешить.
