нѣкоторымъ, находящимъ въ ней безопасность жизни и многія другія выгоды. Проповѣдываемыя жрецами[1] нелѣпости, приводящія иногда къ крайнимъ жестокостямъ, подаютъ имъ средство заставить прочихъ почитать ихъ людьми святыми, и необходимыми. Темное понятіе Нукагивцевъ силится впрочемъ представлять себѣ существо вышшее, которое называютъ они Етуа; но сихъ Етуа признаютъ они множество. Душа жреца, Короля и всякаго изъ его родственниковъ есть у нихъ Етуа. Всѣхъ Европейцовъ почитаютъ такъ же существами вышшими, то есть Етуа. Понятіе Нукагивцевъ простирается недалѣе ихъ видимаго горизонта; а потому твердо увѣрены, что Европейскіе корабли снизходятъ съ облаковъ. Съ тѣхъ поръ, какъ узнали они Европейскіе корабли, удостовѣрились, что имѣютъ истинное понятіе о громѣ, думая, что оный произходитъ отъ пальбы сихъ кораблей, плавающихъ на облакахъ, и потому пушечной пальбы весьма боятся.[2]
Единственное благо, доставляемое имъ религіею, есть Табу. Никто, даже ни самъ Король не можетъ Табу нарушить, какая бы маловажность онымъ ни охранялась. Одно изрѣченіе сего страшнаго слова Табу вселяетъ въ нихъ нѣкій
- ↑ Особа жреца есть Табу.
- ↑ Однажды случилось, что я въ бытность на кораблѣ моемъ Королевскаго брата приказалъ выпалить изъ пушки. Вдругъ бросился онъ на землю, обвился около ногъ подлѣ его стоявшаго Агличанина. Смертельной страхъ изобразился на лицѣ его. Дрожащимъ голосомъ повторялъ онъ многократно: Мате Мате.
