Наблюдаю въ мерцаньи колѣнъ изваянья, бѣломраморность
бедеръ, оттѣнки волосъ…
А дымящее пламя взвивается въ вихрѣ и сливаетъ тѣла
въ разноцвѣтный хаосъ.
О, далекое утро на вспѣненномъ взморьѣ, странно-алыя
краски стыдливой зари!
О, весенніе звуки въ серебряномъ сердцѣ и твой сказочно-
ласковый образъ, Мари!
Это утро за ночью, за мигомъ признанья, перламутрово-
чистое утро любви,
Это утро, и воздухъ, и солнце, и чайки, и вездѣ — точно
отблескъ — улыбки твои!
Озаренный, смущенный, ребенокъ влюбленный, я безсильно
плыву въ безграничности грезъ…
А дымящее пламя взвивается въ вихрѣ и сливаетъ мечты
въ разноцвѣтный хаосъ.
Наблюдаю в мерцаньи колен изваянья, беломраморность
бедер, оттенки волос…
А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает тела
в разноцветный хаос.
О, далекое утро на вспененном взморье, странно-алые
краски стыдливой зари!
О, весенние звуки в серебряном сердце и твой сказочно-
ласковый образ, Мари!
Это утро за ночью, за мигом признанья, перламутрово-
чистое утро любви,
Это утро, и воздух, и солнце, и чайки, и везде — точно
отблеск — улыбки твои!
Озаренный, смущенный, ребенок влюбленный, я бессильно
плыву в безграничности грез…
А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает мечты
в разноцветный хаос.
Мы встанемъ съ тобой при свѣчахъ,
Дитя мое!
Мы встанемъ съ тобой при свѣчахъ,
Дитя мое!
На черно безжизненный садъ,
Изъ вышины,
Послѣднія звѣзды глядятъ
И серпъ луны.
Мы встанем с тобой при свечах,
Дитя мое!
Мы встанем с тобой при свечах,
Дитя мое!
На черно безжизненный сад,
Из вышины,
Последние звезды глядят
И серп луны.
