Лицомъ на сѣдой подоконникъ,
На камень холодный упавъ,
Я вновь — твой поэтъ и поклонникъ,
Царица позорныхъ забавъ!
Весь городъ въ серебряномъ блескѣ
Отъ блѣдно серебряныхъ крышъ,
А тамъ — у нея, съ занавѣски, —
Хохочетъ Летучая Мышь!
Лицом на седой подоконник,
На камень холодный упав,
Я вновь — твой поэт и поклонник,
Царица позорных забав!
Весь город в серебряном блеске
От бледно серебряных крыш,
А там — у нееё, с занавески, —
Хохочет Летучая Мышь!
Одна изъ осужденныхъ жрицъ,
Я наблюдаю изъ кровати
Калейдоскопъ людей и лицъ,
И поцѣлуевъ и объятій.
Вся жизнь проходитъ, какъ во снѣ,
Въ глухомъ туманѣ опьяненья,
И непонятно больше мнѣ
Святое слово наслажденье.
И ласки юношей, и грязь
Восторговъ старчески безсильныхъ
Переношу я, не томясь,
Какъ трупъ въ объятіяхъ могильныхъ.
Одна из осужденных жриц,
Я наблюдаю из кровати
Калейдоскоп людей и лиц,
И поцелуев и объятий.
Вся жизнь проходит, как во сне,
В глухом тумане опьяненья,
И непонятно больше мне
Святое слово наслажденье.
И ласки юношей, и грязь
Восторгов старчески бессильных
Переношу я, не томясь,
Как труп в объятиях могильных.
