Для женских аудиторий можно ставить лекции: „Женщина и Церковь“, „Женщина и Библия“ и т. п.
Для смешанных аудиторий интересны и такие темы, как „Сбылись ли пророчества“, „Что говорят о болезнях, богатстве, бедности… учители церкви“…
Заканчивая свою беглую статью, не могу не отметить, что у нас слишком мало обращают внимания на один очень важный и сильно интересующий всякую аудиторию вопрос: „Нужна ли религия в качестве сознания человеком своей связи с бесконечным и безначальным?..“
Нам известны взгляды Л. Н. Толстого, Франка, а в далеком прошлом и Шлейермахера на религиозное умонастроение, как на „сознание абсолютной основы бытия, или веры в то, что конечные цели и высшие ценности человеческой жизни имеют сверхчеловеческое и универсально-космическое значение, т.-е. вытекают из природы абсолютного" (см. „Рус. Мысль." 1909, VII кн. Франк. „Культура и религия“.)
Наша аудитория, не мудрствуя лукаво, излагает это проще, понятнее: „Все от природы. А природа откуда?“
И когда излагаешь закон сохранения энергии, когда показываешь, что материя не имеет ни начала, ни конца, что лишь формы материи меняются, что не к чему выдумывать Бога, который якобы создал мир, — чувствуешь, что аудиторию это изложение глубоко выхватывает и удовлетворяет, если этот закон передан в легкой форме и иллюстрирован простыми примерами.
Тюрьма всегда была рассадником и школой преступности, главным образом, в силу того влияния, какое оказывают более опытные, закоренелые преступные элементы на лиц, или случайно попавших в тюрьму, или впервые вступивших на путь преступления, т. е. на лиц, преступность коих на будущее время еще далеко не является предрешенной. Единственное средство парализировать такое слияние — это расклассифицирование содержащихся в местах заключения и соответствующее их размещение с изоляцией отдельных групп заключенных друг от друга. Буржуазия, преследуя свои специальные политические цели, создала целую науку — „Тюрьмоведение“, где вопрос о размещении заключенных занимает первое место.
К сожалению, этому вопросу в настоящее время посвящается слишком мало внимания. Сплошь да рядом не только в провинциальных тюрьмах, но и в Петрограде, Москве отсутствует какое бы то ни было планомерное размещение заключенных. Осужденные сидят вместе с подследственными, политические с уголовными, контр-революционеры со спекулянтами, белогвардейские офицеры, буржуи, попы с рабочими и крестьянами, черносотенцы с анархистами и т. д.
Конечно, правильному размещению заключенных препятствует несоответствие количества заключенных с количеством мест заключения и состояние последних, но все же даже некоторое перераспределение заключенных и ограждение, по крайней мере, некоторых их категорий от контр-революциониого влияния временных их сожителей может иметь большое значение.
Среди общего количества заключенных, широкой волной прокатывающихся через наши тюрьмы, контр революционеры, закоренелые, по своему ли классовому положению или по своей идеологии, составляют небольшой процент.
Громадное же большинство, исключая уголовных профессионалов, составляют лица, впавшие в контр-революцию по своему невежеству, несознательности. Это жертвы или преступной агитации или отсутствия сознания совершающегося социально-экономического сдвига современности.
Тут есть рабочие, железнодорожники, красноармейцы, тут много городской бедноты и особенно много крестьян и бедняков и средников.
Это — рядовые участники всяких забастовок, восстаний и т. п.
Советская власть, понимая случайность их преступности, не находит целесообразным их карать, и громадное большин-
