провинціальному обычаю, не оказалось. Отыскавъ не обутыми ножками туфли, пріѣзжая накинула блузу, и отворивъ запертую изнутри дверь, кликнула горничную. Та тотчасъ явилась, съ аккуратно сложенною и запечатанною какимъ-то эффектнымъ гербомъ запиской.
— Изъ конторы отвѣтъ прислали, объяснила она.
На конвертѣ крупнымъ генеральскимъ почеркомъ было надписано „Катеринѣ Петровнѣ Шелопатовой“. Молодая женщина нетерпѣливо сломала печать и прочла:
„Обожаемая Катишь! Письмо твое наполнило меня радостью, съ которою лишь нетерпѣніе прижать тебя къ груди моей можетъ состязаться! На крыльяхъ онаго (это оное относилось къ нетерпѣнію) уже стремлюсь къ тебѣ и прибуду сегодня же къ обѣду. Брошу все, но не отложу до другаго дня счастье видѣть тебя. Безъ памяти отъ тебя твой
Записка, скомканная въ рукѣ, скользнула въ карманъ блузы; Катерина Петровна тряхнула головой, на которой колыхались спутанныя пряди волосъ, и отвернула рукава.
— Ну, Дуня, теперь умываться, чесаться и одѣваться, распорядилась она.
Спустя часа два, она уже шла по главной улицѣ города, заглядывая въ окна магазиновъ и сторонясь предъ рѣдкими прохожими, съ любопытствомъ останавливавшими на ней не привыкшій къ незнакомымъ встрѣчамъ провинціальный взглядъ. Отыскавъ магазинъ наружность котораго показалась ей наиболѣе внушительною, она вошла, и бѣгло осмотрѣвъ предложенные ей наряды, выбрала нѣсколько дорогахъ вещей и велѣла тотчасъ отнести къ ней въ нумеръ.
— Счетъ пришлите мнѣ тоже въ гостиницу, сегодня въ пять часовъ, приказала она.
Оттуда она зашла въ другой магазинъ, выбрала двѣ шляпки, и точно также велѣла прислать счетъ въ гостиницу, въ пять часовъ. Модистка разложила предъ ней нѣсколько кружевныхъ вещей; молодая женщина равнодушно посмотрѣла на нихъ и потянула одну за конецъ.
— Это дорого? спросила она. Модистка назвала довольно крупную сумму.
— Да, это дорого, равнодушно отказалась Катерина Петровна. — Впрочемъ, прибавила она, останавливаясь въ дверяхъ, пришлите вмѣстѣ со счетомъ; можетъ-быть я и возьму.
