Все это время Скруджъ былъ, — правду молвить, — чѣмъ-то въ родѣ бѣсноватаго. Душой и сердцемъ слился онъ со вторымъ я: вездѣ и повсюду онъ узнавалъ самого-себя, съ былыми радостями, восторгами и надеждами. Только тогда, когда его собственное и Дикка сіяющія лица исчезли, — только тогда онъ опомнился, сталъ настоящимъ Скруджемъ и вспомнилъ о духѣ…
А Духъ впился въ него своими пронзительными взорами, и надъ его головой ярче и ярче сверкало пламя.
— А вѣдь не много требуется, сказалъ онъ, чтобы внушить этимъ дурачкамъ чувство благодарности?
— Не много? повторилъ Скруджъ.
Духъ подалъ ему знакъ — вслушаться въ разговоръ молодыхъ прикащиковъ: отъ всей полноты души превозносили они Феццивига…
— А за что они его восхваляютъ? прибавилъ духъ. Кажется, изъ-за бездѣлицы: трехъ-четырехъ фунтовъ стерлинговъ, считая на ваши земныя цѣны?… Неужели-же стоитъ его за это славословить?
— Не въ томъ дѣло, замѣтилъ Скруджъ, невольно преображенный въ свое былое я — дѣло не въ томъ, духъ!… Отъ Феццивига зависитъ наша доля: хорошо-ли, не хорошо-ли будетъ намъ у него служить, все это зависитъ отъ него, отъ его взгляда, его улыбки, ото всего, чего ни перекинуть на счетахъ, ни въ конторскую книгу внести нельзя. И что-же! Скажетъ слово, — золотомъ осыплетъ.
Скруджъ, говоря это, успѣлъ уловить пронзительный взглядъ духа, брошенный искоса, и замолчалъ.
— Что съ вами? спросилъ призракъ.
— Ничего особеннаго, отвѣтилъ Скруджъ.
— Однако-же мнѣ показалось?… настаивалъ призракъ.
— Ничего! поспѣшилъ удостовѣрить Скруджъ. Ни-
Все это время Скрудж был, — правду молвить, — чем-то вроде бесноватого. Душой и сердцем слился он со вторым я: везде и повсюду он узнавал самого-себя, с былыми радостями, восторгами и надеждами. Только тогда, когда его собственное и Дика сияющие лица исчезли, — только тогда он опомнился, стал настоящим Скруджем и вспомнил о духе…
А Дух впился в него своими пронзительными взорами, и над его головой ярче и ярче сверкало пламя.
— А ведь не много требуется, — сказал он, — чтобы внушить этим дурачкам чувство благодарности?
— Не много? — повторил Скрудж.
Дух подал ему знак — вслушаться в разговор молодых приказчиков: от всей полноты души превозносили они Феццивига…
— А за что они его восхваляют? — прибавил дух. — Кажется, из-за безделицы: трех-четырех фунтов стерлингов, считая на ваши земные цены?.. Неужели же стоит его за это славословить?
— Не в том дело, — заметил Скрудж, невольно преображенный в свое былое я, — дело не в том, дух!.. От Феццивига зависит наша доля: хорошо ли, не хорошо ли будет нам у него служить, все это зависит от него, от его взгляда, его улыбки, ото всего, чего ни перекинуть на счетах, ни в конторскую книгу внести нельзя. И что же! Скажет слово, — золотом осыплет.
Скрудж, говоря это, успел уловить пронзительный взгляд духа, брошенный искоса, и замолчал.
— Что с вами? — спросил призрак.
— Ничего особенного, — ответил Скрудж.
— Однако же мне показалось?.. — настаивал призрак.
— Ничего! — поспешил удостоверить Скрудж. — Ни-
