Подобный фокусъ, обычный у всякаго попрошайки, который всегда полагается на вашу щедрость, приводитъ васъ въ раздраженіе. Вы хотите простой коммерческой сдѣлки и поэтому не обращая вниманія на отвѣтъ, спрашиваете вторично:
— Сколько?
А дѣвица спокойно и равнодушно повторяетъ:
— Nach Beliebe.
Вы начинаете злиться, но стараетесь не показать этого; вы рѣшаетесь задавать свой вопросъ до тѣхъ поръ, пока она не измѣнитъ отвѣта, или, по крайней мѣрѣ, не оставитъ своей обидно равнодушной манеры. И вотъ вы съ этой дѣвицей, какъ два какихъ дурака, стоите другъ передъ другомъ, безсмысленно глядите другъ другу въ глаза и, повидимому, вполнѣ хладнокровно, не повышая голоса, ведете слѣдующій идіотскій разговоръ:
— Сколько?
— Nach Beliebe.
— Сколько?
— Nach Beliebe.
— Сколько?
— Nach Beliebe.
— Сколько?
— Nach Beliebe.
— Сколько?
— Nach Beliebe.
— Сколько?
— Nach Beliebe.
Не знаю, чтобы на моемъ мѣстѣ сдѣлалъ бы другой, но я, наконецъ, уступилъ; это чугунное равнодушіе и презрительное спокойствіе побѣдили меня и я спустилъ флагъ. Теперь я знаю, что отъ людей мужественныхъ и не заботящихся о мнѣніи судомоекъ, она получаетъ обыкновенно пенни, и только трусы даютъ немного болѣе; но я, я положилъ передъ ней серебряную монету въ цѣлыхъ 25 центовъ и, чтобы срѣзать ее, саркастически прибавилъ:
— Если этого недостаточно, то будьте добры оставить свое олимпійское величіе и сказать мнѣ объ этомъ.
Но срѣзать ее мнѣ такъ и не удалось. Не удостаивая меня даже взглядомъ, разслабленнымъ жестомъ она взяла монету и подбросила ее. Она заподозрила ее, не фальшивая ли. Затѣмъ, повернувшись спиною и медленно переваливаясь, она направилась къ своей прежней насѣсти и по дорогѣ бросила мою монету въ раскрытый ящикъ. Какъ видите, она осталась побѣдительницей до конца.
Я потому такъ подробно описываю поведеніе этой дѣвицы,
