окликнулъ его капитана сердечнымъ «Эгой, товарищъ!», что тотчасъ же поставило насъ въ наилучшія отношенія. Не теряя времени, я приступилъ къ дѣлу; я объяснилъ ему, что мы путешествуемъ пѣшкомъ по Европѣ и направляемся въ Гейдельбергъ и что мы хотѣли бы сдѣлать эту поѣздку вмѣстѣ съ нимъ на плоту. Все это я сказалъ при помощи молодого Z., который по-нѣмецки говоритъ отлично, и мистера X., говорящаго тоже, хотя и съ грѣхомъ пополамъ. Самъ же я хотя и понимаю въ совершенствѣ нѣмецкій языкъ не хуже того сумасшедшаго, который выдумалъ его, но говорить не могу.
Выслушавъ насъ, капитанъ подтянулъ свои шаровары и глубокомысленно передвинулъ во рту жвачку. Наконецъ онъ отвѣтилъ именно такъ, какъ я и ожидалъ; онъ сказалъ, что не имѣетъ свидѣтельства на перевозку пассажировъ и поэтому боится, что законы будутъ противъ него, если дѣло разгласится или съ нами что-нибудь случится. Тѣмъ не менѣе, я нанялъ какъ плотъ, такъ и экипажъ, а всю отвѣтственность принялъ на себя.
Съ громкими пѣснями принялась за свою работу вторая вахта; скоро канатъ былъ выбранъ, якорь поднятъ, и наше судно величественно тронулось съ мѣста и поплыло внизъ по теченію со скоростью около двухъ узловъ въ часъ.
Наше общество сгруппировалось въ средней части плота. Первое время разговоръ какъ-то не клеился и, главнымъ образомъ, шелъ о краткости нашей жизни, объ опасностяхъ, со всѣхъ сторонъ ей угрожающихъ, и о мудрой готовности къ самому худшему; затѣмъ, въ частности, мы перешли къ опасностямъ, грозящимъ человѣку на водѣ, и тому подобнымъ вещамъ. Но лишь заря загорѣлась на востокѣ, и таинственная торжественность и тишина ранняго утра смѣнились веселымъ пѣніемъ птицъ, разговоръ нашъ, шедшій до того вполголоса, сдѣлался громокъ и принялъ болѣе веселый тонъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ радикально измѣнилось и самое настроеніе нашего духа.
Лѣтомъ Германія очень привлекательна; но, чтобы вполнѣ насладиться ея красотою, необходимо прокатиться внизъ по Неккару на плоту. Большую роль при этомъ играетъ характеръ движенія плота; движеніе это ровно, плавно, безшумно; оно успокоиваетъ ваши нервы, оно усыпляетъ васъ. Какой контрастъ съ утомительною, бросающею въ испарину, ходьбою пѣшкомъ, или душнымъ сидѣньемъ въ вагонѣ, или же медленнымъ, тряскимъ передвиженіемъ на истощенныхъ клячахъ по грунтовымъ дорогамъ, среди облаковъ пыли.
Мы безшумно скользили внизъ по теченію, мимо зеленыхъ, благоухающихъ береговъ, а чувство наслажденія и довольства все росло и росло. Мѣстами оба берега были сплошь покрыты
