тогда заброшеннымъ сюда, въ эту лѣсную глушь, и влачу здѣсь жизнь простого, невѣдомаго отшельника. Понятно, что теперь никому и въ голову не можетъ придти мысль объ избраніи меня на папскій престолъ!
Онъ снова принялся что-то бормотать себѣ подъ носъ и съ бѣшенствомъ бить себя кулакомъ по лбу, то проклиная, на чемъ свѣтъ стоитъ, Генриха VIII, то повторяя обиженнымъ тономъ: «Изъ-за него я теперь только архангелъ, тогда какъ мнѣ слѣдовало быть папой!»
Онъ сумасбродствовалъ такимъ образомъ въ теченіе цѣлаго часа, а бѣдняжка маленькій король тѣмъ временемъ сидѣлъ на скамьѣ и терпѣлъ тяжкую душевную муку. Послѣ того припадокъ сумасшествія у старика прошелъ. Отшельникъ сдѣлался тогда кроткимъ и ласковымъ, голосъ его смягчился. Онъ вернулся изъ заоблачныхъ высей и принялся разговаривать такъ простодушно и человѣчно, что вскорѣ завоевалъ себѣ сердце мальчика. Усадивъ маленькаго короля ближе къ огню и по возможности уютнѣе, старый отшельникъ ловкой и нѣжной рукою залечилъ ему ушибы и царапины на ногахъ, а затѣмъ началъ приготовлять ужинъ. Все время при этомъ онъ велъ съ мальчикомъ веселую бесѣду, при чемъ иногда такъ ласково гладилъ маленькаго короля по головкѣ и по розовымъ щечкамъ, что страхъ и отвращеніе, внушенные самозваннымъ архангеломъ, быстро смѣнились любовью и почтеніемъ къ человѣку.
Это счастливое положеніе дѣлъ длилось до самаго конца ужина. Тогда, помолившись передъ кіотомъ, отшельникъ уложилъ мальчика спать въ маленькой сосѣдней комнаткѣ, укутавъ его также тщательно и съ такою же любовью, какъ могла бы сдѣлать лишь самая нѣжная мать. Благословивъ его на прощанье, онъ ушелъ, сѣлъ передъ печью и принялся какъ-то инстинктивно и словно безсознательно мѣшать тамъ кочергою. Прервавъ это занятіе, онъ постучалъ нѣсколько разъ себѣ пальцами по лбу, словно пытаясь припомнить какую-то мысль, выскользнувшую изъ головы. Всѣ его попытки оказывались, повидимому, тщетными. Тогда онъ проворно всталъ со скамьи и, войдя въ комнату своего посѣтителя, спросилъ:
— Ты вѣдь король?
— Да, — отвѣчалъ ему сквозь сонъ мальчикъ.
— Какой именно?
— Англійскій.
— Англійскій? Значитъ Генрихъ умеръ?
— Увы, умеръ. Я его сынъ!
Лицо отшельника приняло зловѣщее выраженіе, и онъ съ мстительной энергіей стиснулъ громадные костлявые свои ку-
