Черепицы были выкрашены въ тускло-сѣрую краску, представлявшую удивительно пріятный контрастъ съ яркою зеленью листьевъ тюльпаннаго дерева, осѣнявшаго домъ своими вѣтвями.
Какъ выше сказано, каменная стѣна представляла наилучшій пунктъ для разсматриванія дома; отсюда глазъ охватывалъ разомъ оба фронта съ живописной восточной стѣной и въ то же время могъ видѣть сѣверное крыло и почти половину легкаго мостика, переброшеннаго черезъ ручей по близости отъ построекъ.
Я не долго оставался на вершинѣ холма, хотя достаточно, чтобы осмотрѣть въ подробности развертывавшуюся передо мной картину. Ясно было, что я сбился съ дороги; это достаточное извиненіе для путника, чтобы отворить ворота и попытаться войти. Такъ я и поступилъ.
За воротами дорога спускалась по склону вдоль сѣверо-восточныхъ утесовъ. Она привела меня къ подножію сѣвернаго обрыва, а оттуда, черезъ мостъ, мимо восточной стѣны, къ главной двери.
Когда я свернулъ за уголъ стѣны, песъ бросился ко мнѣ молча, но съ выраженіемъ тигра. Я протянулъ ему руку въ знакъ дружбы. Я еще не видалъ собаки, которая устояла бы передъ такимъ привѣтствіемъ. Дѣйствительно, онъ не только пересталъ скалить зубы и замахалъ хвостомъ, но протянулъ мнѣ лапу, а затѣмъ обратился съ такими же любезностями къ моему Понто.
Не замѣчая нигдѣ колокольчика, я постучалъ въ полуоткрытую дверь своей палкой. Въ ту же минуту на порогѣ появилась фигура молодой женщины лѣтъ двадцати восьми, стройная или скорѣе тоненькая, выше средняго роста. Когда она приблизилась ко мнѣ съ скромной рѣшительностью, не поддающейся никакому описанію, я подумалъ: «Вотъ гдѣ я нахожу совершенство естественной въ противоположность искусственной граціи». Мое слѣдующее впечатлѣніе, несравненно болѣе сильное, чѣмъ первое, я могу назвать энтузіазмомъ. Никогда еще выраженіе романтичности, если можно такъ выразиться, или несвѣтскости, подобное тому, которое свѣтилось въ ея полуопущенныхъ глазахъ, не проникало такъ глубоко-мнѣ въ душу. Не знаю почему, но это особенное выраженіе глазъ, сказывающееся иногда и въ складкѣ губъ, сильнѣе всего, можетъ быть, даже одно чаруетъ меня въ женщинѣ. Романтическое, если только читатель правильно понимаетъ смыслъ, который я придаю этому выраженію, романтическое и женственное, по моему мнѣнію, синонимы, а въ концѣ концовъ мужчина истинно любитъ въ женщинѣ именно ея женственность. Глаза Анни (я слышалъ, какъ кто-то окликнулъ ее изъ дома «Анни, милочка!») были «сѣрые неземные», волосы свѣтлокаштановые; вотъ все, что я успѣлъ замѣтить въ ту минуту.
