цвѣта — величиной съ крупный орѣхъ — съ двумя черными, какъ уголь, пятнышками на верхнемъ концѣ тѣла, и третьимъ, подлиннѣе, на нижнемъ. Его antennae и голова…
— Олова совсѣмъ нѣтъ, масса Вилль, — перебилъ Юпитеръ, — жукъ золотой, весь золотой, вверху и внизу, никогда не видалъ такого тяжелаго жука.
— Допустимъ, что ты правъ, Джэпъ, — возразилъ Легранъ, какъ мнѣ показалось, болѣе серьезнымъ тономъ, чѣмъ требовали обстоятельства, — но развѣ изъ этого слѣдуетъ, что дичь должна быть подожжена? Дѣйствительно, — продолжалъ онъ, обращаясь ко мнѣ, — его цвѣтъ почти оправдываетъ идею Джэпа. Врядъ-ли вы когда-нибудь видали подкрылья съ такимъ яркимъ металлическимъ блескомъ… да вотъ, завтра сами посмотрите. Пока, я хочу дать вамъ понятіе о его формѣ. — Съ этими словами онъ усѣлся за столикъ, на которомъ стояла чернильница съ перомъ, но бумаги не было. Онъ пошарилъ въ столѣ, и тамъ ничего не оказалось.
— Все равно, — сказалъ онъ, наконецъ, — и эта годится, — и вытащивъ изъ кармана клочекъ грязной бумаги, набросалъ перомъ рисунокъ. Пока онъ возился съ нимъ, я по прежнему грѣлся у огня, такъ какъ все еще чувствовалъ ознобъ. Кончивъ рисунокъ, онъ передалъ его мнѣ, не вставая съ мѣста. Въ эту минуту послышался лай и кто-то сталъ царапаться въ дверь. Юпитеръ отворилъ и огромный нью-фаундлендъ ворвался въ комнату, кинулся мнѣ на плечи и осыпалъ меня своими собачьими ласками: я подружился съ нимъ еще въ прежнія посѣщенія. Когда онъ угомонился, я взглянулъ на бумажку и, правду сказать, былъ очень удивленъ рисункомъ моего друга.
— Да, — сказалъ я, поглядѣвъ на него, — признаюсь, дѣйствительно странный scarabaeus, совершенно новый для меня, никогда не видалъ ничего подобнаго, кромѣ развѣ черепа. На черепъ онъ очень похожъ.
— На черепъ? — повторилъ Легранъ, — а… да… пожалуй, на рисункѣ онъ нѣсколько напоминаетъ черепъ. Два черныя пятнышка на верхнемъ концѣ похожи на глаза, а длинное на нижнемъ напоминаетъ ротъ, общая же форма овальная.
— Можетъ быть, можетъ быть, — отвѣчалъ я, — но, Легранъ, боюсь, что вы не мастеръ рисовать. Дождусь жука, тогда самъ увижу.
— Ну, не знаю, — сказалъ онъ, слегка уколотый, — я, кажется, рисую сносно, — по крайней мѣрѣ, долженъ рисовать сносно. Учителя у меня были хорошіе, да и самъ я, кажется, не былъ олухомъ.
— Въ такомъ случаѣ, дружище, вы просто подшутили надо
цвета — величиной с крупный орех — с двумя черными, как уголь, пятнышками на верхнем конце тела, и третьим, подлиннее, на нижнем. Его antennae и голова…
— Олова совсем нет, масса Вилль, — перебил Юпитер, — жук золотой, весь золотой, вверху и внизу, никогда не видал такого тяжелого жука.
— Допустим, что ты прав, Джэп, — возразил Легран, как мне показалось, более серьезным тоном, чем требовали обстоятельства, — но разве из этого следует, что дичь должна быть подожжена? Действительно, — продолжал он, обращаясь ко мне, — его цвет почти оправдывает идею Джэпа. Вряд ли вы когда-нибудь видали подкрылья с таким ярким металлическим блеском… да вот, завтра сами посмотрите. Пока, я хочу дать вам понятие о его форме. — С этими словами он уселся за столик, на котором стояла чернильница с пером, но бумаги не было. Он пошарил в столе, и там ничего не оказалось.
— Все равно, — сказал он, наконец, — и эта годится, — и вытащив из кармана клочок грязной бумаги, набросал пером рисунок. Пока он возился с ним, я по-прежнему грелся у огня, так как все еще чувствовал озноб. Кончив рисунок, он передал его мне, не вставая с места. В эту минуту послышался лай и кто-то стал царапаться в дверь. Юпитер отворил и огромный ньюфаундленд ворвался в комнату, кинулся мне на плечи и осыпал меня своими собачьими ласками: я подружился с ним еще в прежние посещения. Когда он угомонился, я взглянул на бумажку и, правду сказать, был очень удивлен рисунком моего друга.
— Да, — сказал я, поглядев на него, — признаюсь, действительно странный scarabaeus, совершенно новый для меня, никогда не видал ничего подобного, кроме разве черепа. На череп он очень похож.
— На череп? — повторил Легран, — а… да… пожалуй, на рисунке он несколько напоминает череп. Два черные пятнышка на верхнем конце похожи на глаза, а длинное на нижнем напоминает рот, общая же форма овальная.
— Может быть, может быть, — отвечал я, — но, Легран, боюсь, что вы не мастер рисовать. Дождусь жука, тогда сам увижу.
— Ну, не знаю, — сказал он, слегка уколотый, — я, кажется, рисую сносно, — по крайней мере, должен рисовать сносно. Учителя у меня были хорошие, да и сам я, кажется, не был олухом.
— В таком случае, дружище, вы просто подшутили надо
