мнѣніе было вполнѣ согласно съ впечатлѣніемъ, произведеннымъ на членовъ комиссіи внѣшнимъ видомъ писемъ, равно какъ ихъ слогомъ и содержаніемъ.
Далѣе комиссія желала, чтобы м-ръ Годжсонъ, при помощи перекрестнаго допроса или какъ-либо иначе, пріобрѣлъ доказательства, которыя могли бы помочь ему при обсужденіи степени довѣрія, какое слѣдовало давать показаніямъ нѣкоторыхъ изъ главныхъ свидѣтелей; чтобы онъ осмотрѣлъ мѣста, гдѣ происходили феномены, для удостовѣренія слѣдуетъ ли ихъ объяснять обманомъ или какъ-либо иначе; и въ особенности, какъ уже было сказано, чтобы онъ провѣрилъ показанія Куломбовъ, съ цѣлью судить, правдоподобны ли ихъ объясненія феноменовъ. Очевидно, что для психическихъ изслѣдованій не могутъ имѣть никакой цѣны феномены, въ которыхъ принимали участіе Куломбы, если будетъ доказано, что они сами могли ихъ производить; но въ то же время, ихъ голословное заявленіе, что они производили феномены не можетъ само по себѣ быть доказательствомъ.
Выслушавъ все, что м-ръ Годжсонъ имѣлъ сказать по всѣмъ этимъ пунктамъ и тщательно взвѣсивъ всѣ ранѣе добытыя данныя, комиссія единогласно пришла къ слѣдующимъ заключеніямъ:
1) Что всѣ письма, предъявленныя г-жею Куломбъ, во всякомъ случаѣ всѣ тѣ, которыя комиссія разсмотрѣла и отдала на заключеніе экспертовъ, несомнѣнно написаны г-жей Блаватской и достаточно доказываютъ, что она, въ сообществѣ съ другими лицами, долгое время устраивала, при помощи естественныхъ средствъ, цѣлые ряды мнимыхъ чудесъ для поддержанія теософическаго движенія.
2) Что въ частности „шкапъ“ (shrine) въ Адіарѣ, черезъ который получались предполагаемыя письма отъ „махатмъ“, былъ нарочно устроенъ такъ, чтобы въ него можно было тайно вкладывать письма и другіе предметы, черезъ незамѣтно открывавшуюся дощечку, и что онъ постоянно употреблялся для этой цѣли г-жею Блаватской или ея агентами.
3) Что вслѣдствіе этого болѣе чѣмъ вѣроятно, что всѣ чудесные разсказы, приводимые въ доказательство тайнаго могущества махатмъ, должны быть объясняемы какъ результаты, или a) предумышленнаго обмана, совершеннаго г-жею Блаватской или по ея наущенію или b) какъ самопроизвольныя иллюзіи, галлюцинаціи, безсознательныя ложныя представленія, или выдумки со стороны свидѣтелей.
4) Что послѣ разсмотрѣнія отчета м-ра Годжсона о результатахъ его личныхъ справокъ и изслѣдованій, комиссія пришла къ тому заключенію, что ни въ одномъ случаѣ свидѣтельскія показанія о феноменахъ, считая ихъ характеръ и общую сумму, не достаточно доказательны, чтобы побѣдить вышеупомянутое мнѣніе.
Вслѣдствіе всего этого коммисія полагаетъ, что было бы лишней потерей времени продолжать разслѣдованіе…
Члены коммисіи остались совершенно удовлетворены разслѣдованіями м-ра Годжсона, вполнѣ убѣждены въ его безпристрастіи и признаютъ, что его средства придти къ вѣрному заключенію превышаютъ все, чего они могли бы требовать.
Единственно только въ одномъ пунктѣ комиссія сочла себя обязанной измѣнить свой первоначальный взглядъ на дѣло. Въ первомъ отчетѣ было сказано, что если нѣкоторые феномены поддѣльны, то трудно предположить, чтобы полковникъ Олкоттъ не принималъ участія въ обманѣ. Но послѣ представленныхъ м-ромъ Годжсономъ доказательствъ крайней довѣрчивости полковника Олкотта и неточ-
обвиняетъ, болѣе чѣмъ голословно, не только г-на Годжсона, но и всю комиссію «Лондонскаго Психическаго Общества», состоявшую изъ людей извѣстныхъ и заслуживающихъ всякаго уваженія, въ преступной недобросовѣстности. Такъ же точно «правдивы» и весьма многія дальнѣйшія показанія г-жи Желиховской. Вс. С.
мнение было вполне согласно с впечатлением, произведенным на членов комиссии внешним видом писем, равно как их слогом и содержанием.
Далее комиссия желала, чтобы м-р Годжсон при помощи перекрестного допроса или как-либо иначе приобрел доказательства, которые могли бы помочь ему при обсуждении степени доверия, какое следовало давать показаниям некоторых из главных свидетелей; чтобы он осмотрел места, где происходили феномены, для удостоверения следует ли их объяснять обманом или как-либо иначе; и в особенности, как уже было сказано, чтобы он проверил показания Куломбов с целью судить, правдоподобны ли их объяснения феноменов. Очевидно, что для психических исследований не могут иметь никакой цены феномены, в которых принимали участие Куломбы, если будет доказано, что они сами могли их производить; но в то же время, их голословное заявление, что они производили феномены не может само по себе быть доказательством.
Выслушав все, что м-р Годжсон имел сказать по всем этим пунктам и тщательно взвесив все ранее добытые данные, комиссия единогласно пришла к следующим заключениям:
1) Что все письма, предъявленные г-жою Куломб, во всяком случае все те, которые комиссия рассмотрела и отдала на заключение экспертов, несомненно, написаны г-жой Блаватской и достаточно доказывают, что она в сообществе с другими лицами долгое время устраивала при помощи естественных средств целые ряды мнимых чудес для поддержания теософического движения.
2) Что в частности «шкаф» (shrine) в Адиаре, через который получались предполагаемые письма от «махатм», был нарочно устроен так, чтобы в него можно было тайно вкладывать письма и другие предметы, через незаметно открывавшуюся дощечку, и что он постоянно употреблялся для этой цели г-жою Блаватской или ее агентами.
3) Что вследствие этого более чем вероятно, что все чудесные рассказы, приводимые в доказательство тайного могущества махатм, должны быть объясняемы как результаты, или a) предумышленного обмана, совершенного г-жою Блаватской или по ее наущению или b) как самопроизвольные иллюзии, галлюцинации, бессознательные ложные представления или выдумки со стороны свидетелей.
4) Что после рассмотрения отчета м-ра Годжсона о результатах его личных справок и исследований, комиссия пришла к тому заключению, что ни в одном случае свидетельские показания о феноменах, считая их характер и общую сумму, недостаточно доказательны, чтобы победить вышеупомянутое мнение.
Вследствие всего этого комиссия полагает, что было бы лишней потерей времени продолжать расследование…
Члены комиссии остались совершенно удовлетворены расследованиями м-ра Годжсона, вполне убеждены в его беспристрастии и признают, что его средства прийти к верному заключению превышают все, чего они могли бы требовать.
Единственно только в одном пункте комиссия сочла себя обязанной изменить свой первоначальный взгляд на дело. В первом отчете было сказано, что если некоторые феномены поддельны, то трудно предположить, чтобы полковник Олкотт не принимал участия в обмане. Но после представленных м-ром Годжсоном доказательств крайней доверчивости полковника Олкотта и неточ-
обвиняет более чем голословно не только г-на Годжсона, но и всю комиссию «Лондонского психического общества», состоявшую из людей известных и заслуживающих всякого уважения, в преступной недобросовестности. Так же точно «правдивы» и весьма многие дальнейшие показания г-жи Желиховской. Вс. С.
