котораго были превращены въ мастерскія и по роскошнымъ паркетамъ разбросаны были разные матеріалы и инструменты. Передъ окнами на дворѣ висѣла раззолоченная гондола и какія-то большія крылья. Дача охранялась стражею, и пришлось проѣхать нѣсколько карауловъ, прежде нежели попасть туда. Оба они были пропущены по предъявленію билета Данквартомъ. Приведемъ дальше разсказъ отъ лица самого очевидца Шнейдера. — «Пока мой хозяинъ находился въ саду, а я разсматривалъ окружавшіе меня предметы въ домѣ, ко мнѣ подошелъ живой, нѣсколько рябоватый господинъ и съ улыбкой сказалъ: „Вы слишкомъ любопытны, молодой человѣкъ“. Я отвѣчалъ, что пріѣхалъ съ Данквартомъ и что я его рабочій. „Рабочій! — замѣтилъ онъ, — а кто каждый день гуляетъ по Ордынкѣ съ Грибоѣдовымъ и Панинымъ? Вы изъ университета“. Я покраснѣлъ и смутился до такой степени, что, кажется и не нашелся, что отвѣчать. Моя молодость и смущеніе, вѣроятно, произвели хорошее впечатлѣніе на моего собесѣдника; онъ улыбаясь сказалъ мнѣ: Ну, нѣмецъ нѣмца не выдастъ, только никому ни полслова не говорите о томъ, что вы здѣсь были и что услышите“. Это былъ докторъ Шефферъ[1], который и разсказалъ мнѣ, что здѣсь приготовляется воздушный шаръ, котораго движенія посредствомъ крыльевъ можно направлять по произволу. Онъ подыметъ ящики съ разрывными снарядами, которые, будучи сброшены съ высоты на непріятельскую армію, произведутъ въ ней страшное опустошеніе.
Увѣренность въ успѣхѣ воздушнаго предпріятія Леппиха у гр. Ростопчина ничуть не ослабѣвала, и онъ былъ занятъ мыслями о Леппихѣ наравнѣ съ другими отечественными дѣлами. Вотъ что, между прочимъ, писалъ онъ Государю 23 іюля въ своемъ письмѣ: „Обстоятельства таковы, что въ случае продолжительныхъ неудачъ или возмущенія, или какой измѣны, дѣло будетъ касаться гибели Отечества и Вашей Священной Особы. Поэтому я колѣнопреклонно умоляю Ваше Императорское Величество, при случаѣ малѣйшаго сомнѣнія въ моихъ способностям, или усердіи, не останавливаться не на одно мгновеніе въ рѣшимости замѣстить меня другимъ; потому что я могу Вамъ служить и быть болѣе полезнымъ инымъ способомъ. Я буду служить помощникомъ Леппиха, стану во главѣ 1000 человѣкъ и отправлюсь драться; я буду проповѣдывать народу, который меня любитъ и до послѣдняго дыханія употреблю жизнь для того, чтобы служить Вамъ“. Мысль о воздушномъ предпріятіи Леппиха не покидала графа Ростопчина, и при осложнившихся государственныхъ дѣлахъ онъ вновь писалъ Государю 4 августа: „Теперь я осмѣливаюсь просить Васъ Государь, если Вы сочтете возможнымъ оставлять здѣсь еще Ключарева (почтъ-директора), назначить на мое мѣсто кого-либо другого, потому что я буду считать недостойнымъ далѣе занимать его. У меня двѣ руки и жизнью моею я
- ↑ До назначенія къ Леппиху Шефферъ состоялъ лѣкаремъ при Московской полиціи.
которого были превращены в мастерские и по роскошным паркетам разбросаны были разные материалы и инструменты. Перед окнами на дворе висела раззолоченая гондола и какие-то большие крылья. Дача охранялась стражею, и пришлось проехать несколько караулов, прежде нежели попасть туда. Оба они были пропущены по предъявлению билета Данквартом. Приведем дальше рассказ от лица самого очевидца Шнейдера. — «Пока мой хозяин находился в саду, а я рассматривал окружавшие меня предметы в доме, ко мне подошел живой, несколько рябоватый господин и с улыбкой сказал: „Вы слишком любопытны, молодой человек“. Я отвечал, что приехал с Данквартом и что я его рабочий. „Рабочий! — заметил он, — а кто каждый день гуляет по Ордынке с Грибоедовым и Паниным? Вы из университета“. Я покраснел и смутился до такой степени, что, кажется, и не нашелся, что отвечать. Моя молодость и смущение, вероятно, произвели хорошее впечатление на моего собеседника; он улыбаясь сказал мне: „Ну, немец немца не выдаст, только никому ни полслова не говорите о том, что вы здесь были и что услышите“. Это был доктор Шеффер[1], который и рассказал мне, что здесь приготовляется воздушный шар, которого движения посредством крыльев можно направлять по произволу. Он подымет ящики с разрывными снарядами, которые, будучи сброшены с высоты на неприятельскую армию, произведут в ней страшное опустошение.
Уверенность в успехе воздушного предприятия Леппиха у гр. Ростопчина ничуть не ослабевала, и он был занят мыслями о Леппихе наравне с другими отечественными делами. Вот что, между прочим, писал он государю 23 июля в своем письме: «Обстоятельства таковы, что в случае продолжительных неудач или возмущения, или какой измены, дело будет касаться гибели Отечества и Вашей Священной Особы. Поэтому я коленопреклонно умоляю Ваше Императорское Величество, при случае малейшего сомнения в моих способностям, или усердии, не останавливаться не на одно мгновение в решимости заместить меня другим; потому что я могу Вам служить и быть более полезным иным способом. Я буду служить помощником Леппиха, стану во главе 1000 человек и отправлюсь драться; я буду проповедовать народу, который меня любит и до последнего дыхания употреблю жизнь для того, чтобы служить Вам». Мысль о воздушном предприятии Леппиха не покидала графа Ростопчина, и при осложнившихся государственных делах он вновь писал государю 4 августа: «Теперь я осмеливаюсь просить Вас Государь, если Вы сочтете возможным оставлять здесь еще Ключарева (почт-директора), назначить на мое место кого-либо другого, потому что я буду считать недостойным далее занимать его. У меня две руки и жизнью моею я
- ↑ До назначения к Леппиху Шеффер состоял лекарем при московской полиции.
