послѣ завтра ко мнѣ будетъ маленкой шаръ для пробы. Я вамъ заявляю, чтобъ вы, увидя его, не подумали, что ето отъ злодѣя, а онъ сдѣланъ къ его вреду и погибели“. Государя же 23 августа графъ Ростопчинъ увѣдомилъ, что „Леппихъ окончилъ маленькій шаръ, который поднимаетъ пять человѣкъ. Завтра будетъ опытъ, о чемъ я извѣстилъ городъ и, чтобы не пугались, заявилъ, что это дѣлается противъ непріятеля. Князю Кутузову я писалъ объ этомъ“.
Первый ратникъ Московскаго ополченія С. Н. Глинка, лицо близкое къ графу Ростопчину, по поводу этихъ событій сообщаетъ въ своихъ запискахъ о 1812 годѣ: „Къ заглушенію мысли о предстоявшей опасности занимали умы народа сооруженіемъ на Воробьевыхъ горахъ какого-то огромнаго шара, который, по словамъ разгульной молвы, поднявшись надъ войсками Наполеона, польетъ огненный дождь, особенно на артиллерію. Шутя или не шутя мнѣ предлагали мѣсто на этомъ огненосномъ шарѣ. Я отвѣчалъ: какъ первый московскій ратникъ, я стану въ срочный часъ въ ряды ополченія; но, признаюсь откровенно, я не привыкъ ни къ чиновному возвышенію, ни къ летанію по воздуху. У меня на высотѣ закружится голова“.
Однако 24 числа подъемъ шара не смогъ состояться, и по сему поводу Леппихъ послалъ графу Ростопчину слѣдующее извѣстіе: „Ваше сіятельство, не можете представить сколько встрѣтилъ я затрудненій, приготовляя балонъ къ путешествію: по неопытности моихъ помощниковъ долженъ былъ заняться самъ самою малѣйшею вещью, а по незнанію русскаго языка, управляться почти съ одними нѣмцами; все это вмѣстѣ никакъ не позволило мнѣ сегодня летѣть въ Москву. — Теперь-же устроивъ все и почти весь балонъ наполнивъ воздухомъ, завтра непремѣнно къ полудню предприму путешествіе; а за нѣсколько предъ тѣмъ часовъ, шаръ поднимется выше сада и будетъ виденъ изъ всей Москвы, особливо чрезъ зрительную трубу“.
Несмотря на рѣшительное обѣщаніе и 25 числа подъема шара не состоялось, и вообще болѣе недѣли прошло, послѣ афишки графа Ростопчина, въ напрасномъ ожиданіи; и жителямъ Москвы такъ и не пришлось увидѣть воздушный шаръ, возбудившій столько толковъ и надеждъ. Къ этому времени уже прогремѣла Бородинская битва, усиливалось оставленіе Москвы ея жителями, и городъ наполнялся множествомъ раненыхъ, но графъ Ростопчинъ до послѣдней минуты заботился о воздушномъ предпріятіи, пока не убѣдился въ неудачѣ которая особенно стала ясна изъ письма Леппиха къ нему отъ 27 августа. Въ этомъ письмѣ Леппихъ какъ на причину неудачи сослался на дурное качество стали: „машина хорошо двигалась впередъ, сдѣлавъ нѣсколько движеній крыльями, но наконецъ рессоры лопнули и онъ былъ вынужденъ прекратить опыты“ Въ концѣ письма Леппихъ прибавилъ, что онъ вполнѣ увѣренъ, что какъ толь-
послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели». Государя же 23 августа граф Ростопчин уведомил, что «Леппих окончил маленький шар, который поднимает пять человек. Завтра будет опыт, о чем я известил город и, чтобы не пугались, заявил, что это делается против неприятеля. Князю Кутузову я писал об этом».
Первый ратник московского ополчения С. Н. Глинка, лицо близкое к графу Ростопчину, по поводу этих событий сообщает в своих записках о 1812 годе: «К заглушению мысли о предстоявшей опасности занимали умы народа сооружением на Воробьёвых горах какого-то огромного шара, который, по словам разгульной молвы, поднявшись над войсками Наполеона, польет огненный дождь, особенно на артиллерию. Шутя или не шутя мне предлагали место на этом огненосном шаре. Я отвечал: „Как первый московский ратник я стану в срочный час в ряды ополчения; но, признаюсь откровенно, я не привык ни к чиновному возвышению, ни к летанию по воздуху. У меня на высоте закружится голова“».
Однако 24 числа подъем шара не смог состояться, и по сему поводу Леппих послал графу Ростопчину следующее известие: «Ваше сиятельство, не можете представить сколько встретил я затруднений, приготовляя баллон к путешествию: по неопытности моих помощников должен был заняться сам самою малейшею вещью, а по незнанию русского языка, управляться почти с одними немцами; все это вместе никак не позволило мне сегодня лететь в Москву. — Теперь же устроив все и почти весь баллон наполнив воздухом, завтра непременно к полудню предприму путешествие; а за несколько пред тем часов, шар поднимется выше сада и будет виден из всей Москвы, особливо чрез зрительную трубу».
Несмотря на решительное обещание, и 25-го числа подъема шара не состоялось, и вообще более недели прошло после афишки графа Ростопчина в напрасном ожидании; и жителям Москвы так и не пришлось увидеть воздушный шар, возбудивший столько толков и надежд. К этому времени уже прогремела Бородинская битва, усиливалось оставление Москвы ее жителями, и город наполнялся множеством раненых, но граф Ростопчин до последней минуты заботился о воздушном предприятии, пока не убедился в неудаче, которая особенно стала ясна из письма Леппиха к нему от 27 августа. В этом письме Леппих как на причину неудачи сослался на дурное качество стали: «Машина хорошо двигалась вперед, сделав несколько движений крыльями, но наконец рессоры лопнули и он был вынужден прекратить опыты». В конце письма Леппих прибавил, что он вполне уверен, что как толь-
