«Разумѣется, не всѣ, но исключенія не измьняютъ правила.»
— И къ тому жь, прибавилъ Василій Ивановичъ: — губернскіе чиновники избираются у насъ большею частью дворянствомъ.
«То-то и грустно», сказалъ Иванъ Васильевичъ. «То, что въ другихъ краяхъ предметъ домогательства народнаго, у насъ представляется самимъ собой. Мы не должны, мы не можемъ смѣть жаловаться на правительство, которое предоставило намъ самимъ выборъ своихъ уполномоченныхъ, для внутренняго распоряженія нашихъ дѣлъ. Грѣха таить нечего. Во всемъ виноваты мы, мы, дворяне, мы, помѣщики, которые шутимъ и смѣемся надъ тѣмъ, что̀ должно бы было быть предметомъ глубокихъ размышленій. Въ каждой губерніи есть и теперь люди образованные, которые, при содѣйствіи законовъ, могли бы дать благодѣтельное направленіе цѣлой области, но всѣ они почти бѣгаютъ отъ выборовъ, какъ отъ чумы, предоставляя ихъ кознямъ и разсчетамъ мелкихъ сплетниковъ и губернскихъ крикуновъ. Большіе же владѣтели, гуляя на Невскомъ-Проспектѣ, или загулявшись за границей, почти никогда не заглядываютъ въ свои помѣстья. Выборы для нихъ — каррикатура. Исправникъ, засѣдатель — каррикатуры, прекрасно выставленныя въ «Ревизорѣ». — И они тѣшатся надъ ихъ лысинами, надъ ихъ брюхами, не думая, что они ввѣряютъ имъ не только свое настоящее благоденствіе и благоденствіе своихъ крестьянъ, но — что страшно вымолвить! — и будущую свою судьбу. — Да! если бъ мы не приняли этого жалкаго направленія, еслибъ
