томъ шляпа черная съ бѣлыми пятнами, которую смотритель надѣваетъ, когда онъ дѣлается свѣтскимъ человѣкомъ и отправляется съ визитомъ къ цѣловальнику или къ просвирнѣ; потомъ шляпа бѣлая съ черными пятнами, которая придаетъ ему особую обворожительность, когда онъ повѣсничаетъ и волочится за сельскими красавицами; потомъ два истертые зимніе картуза и, наконецъ, ермолка первобыточно бархатная съ висящей полу-кистьей. Къ коммоду придвинута пирамидочка, украшенная тремя чубуками съ перушками и кисетомъ, нѣкогда вышитымъ по канвѣ.
Иванъ Васильевичъ все осмотрѣлъ внимательно, и ему стало еще грустнѣе. О чемъ онъ думалъ, Богъ его знаетъ.
Между-тѣмъ, комната наполнилась проѣзжающими. Вошелъ учитель Тобольской-Гимназіи съ женой своей, хорошенькой Англичанкой, на которой онъ только-что женился, и которую онъ везъ на парѣ изъ Москвы въ Тобольскъ. Вошелъ студентъ въ шинели, перевязанный шарфомъ, съ трубкой и собакой. Ввалился весельй майоръ, который, сбросивъ медвѣжью шубу, раскланялся со всѣми по-очередно, спросилъ у каждаго, съ кѣмъ онъ имѣетъ честь говорить, откуда онъ, куда и зачѣмъ, острилъ надъ смотрителемъ, любезничалъ съ ямщикомъ, просящимъ у порога на водку, и очень понравился Василію Ивановичу.
Отъ смотрителя былъ всѣмъ одинъ отвѣтъ: «Лошади теперь въ разгонѣ; какъ съ станціи вернутся, задержки отъ меня не будетъ.»
